Муос

Один из бойцов предложил пополнить запасы воды. Родионов глянул на столитровую прозрачную бутыль, заполненную почти наполовину, и понял, что спецназовец просто хочет выйти из вертолета, размяться, так как ему осточертело замкнутое пространство. Пилот решил не препятствовать товарищу. Спецназовец поспешно, с едва скрываемой радостью надел костюм и противогаз, быстро вышел в шлюзовой отсек, а потом — за борт. Спустился по небольшому вертолетному лестничному трапу и оказался в воде почти по колено. Он опустил в воду канистру и притопил ее горловину. Вода быстро побежала внутрь емкости. Она была мутной и, безусловно, радиоактивной, но это не имеет значения: дистиллятор, установленный в «камбале», даже мочу был способен превратить в чистейшее аш-два-о.

Пока набиралась вода, спецназовец огляделся. Снаружи пейзаж выглядел еще более мрачным, чем из вертолета. Несмотря на дождь, где-то все равно выли и скулили. Капли дождя, падая на листья мутировавших растений, создавали звук, который не на шутку нервировал человека.

Случайно спецназовец посмотрел на шасси вертолета, большое колесо которого наполовину было погружено в воду. Какое-то растение наподобие вроде лианы подымалось из воды и обвивало шасси. Эта лиана имела древовидный стебель в руку толщиной. Стебель, словно змея, извивался по шасси, подымался к корпусу и под ним разделялся на два побега. Они, как две лапы, охватывали «камбалу» и скрывались из виду за изгибами вертолетного корпуса.

Страх у спецназовца может присутствовать только во время безделия и при отсутствии боевой задачи. Теперь же у него появилась задача — вертолет необходимо было освободить от этого «лассо». Может быть, мощь вертолетного двигателя и разорвет путы, но стоит ли рисковать? Уновец закрыл наполненную канистру, поставил ее на ступень трапа, достал штык-нож и уверенными шагами двинулся к шасси.

Это было не дерево — намного мягче и эластичней. Уновец успел сделать только небольшой надрез на резиноподобном побеге. На месте пореза проступил бесцветный сок, и побег упал в воду. Что-то насторожило бойца в этом падении — безжизненный шланг так не падает. Побег как-будто отдернулся назад и быстро спрятался в воду. Уновец развернулся, чтобы подойти к трапу. Он сделал шаг — и острая боль обожгла лодыжку. Скрытая под водой петля затянулась на его ноге и сильно дернула. Уновец упал в воду. Невидимая веревка тащила его, он цеплялся за утопленные под водой кусты и траву, но они выскальзывали из неуклюжих перчаток. А его медленно, но неумолимо тащила какая-то сила. Боль в лодыжке усиливалась и стала уже невыносимой. Уновец перехватил нож, как мог, изогнулся и провел лезвием под водой возле ноги. Лезвие наткнулось на скрытую плеть. Он резанул по ней, и хватка ослабла.

Испуганный спецназовец развернулся и быстро пополз на четвереньках к вертолету. Его оттащило метров на десять. Дополз до трапа. Пока карабкался вверх — упал. На ногу было невозможно ступить — она горела огнем, разрываясь от боли. Вертолетный люк открылся, и его товарищ, одетый в противорадиационный костюм, втащил уновца в шлюзовой тамбур вертолета.

Голенище сапога и носок под ним были как будто расплавлены. Кожа и плоть на лодыжке превратились в большую кровоточащую язву. Обезболивающие уколы едва помогали.

Ночью у уновца начался бред. Ему виделось, что щупальца-побеги оплетают их вертолет со всех сторон. «Камбала» оказалась внутри клубка, обвитая этими змеями. Потом побеги начали сжиматься, ломая вертолет. Через разломы обшивки в кабину вползали лианы, на концах которых скалились человеческие головы. Каждая из них норовила впиться зубами в него и его товарищей. Раненый кричал, бился, порывался выйти из вертолета. Его пришлось связать и сделать укол сильного успокаивающего.

Через два дня раненый пришел в себя. Нога его по-прежнему болела, иногда он резко вздрагивал и покрывался испариной от внезапных сильных приступов боли. Но сознание прояснилось, и боец рассказал товарищам о том, что с ним произошло. Он высказывал опасения насчет хищных побегов и просил осмотреть, не оплели ли они вертолет. Внешние мониторы не давали обзора корпуса вертолета, поэтому убедиться в обратном можно было только выйдя на поверхность. Второй уновец осуществил вылазку и, вернувшись, заверил товарища, что все нормально, никаких побегов или другой опасности не наблюдается. Раненый не верил, он просил, чтобы его отвели самого посмотреть, упрекал пилота и второго уновца в недооценке угрозы.