Муос

Четвертой была мать Игната. Шестнадцатилетней девушкой ее приволокли в жилище Заенчковского. У жен губернатора возможности общаться с внешним миром не было. Они могли видеть только своего ненаглядного супруга и грубую надсмотрщицу. Иногда еще медика. Новая жена губернатора на одном из медосмотров сама предложила медику стать биологическим отцом будущего ребенка. Тот не долго колебался: это было выгодно им обоим. Дальше скрывать от губернатора его бесплодие он не сможет, а если Заенчковский узнает, что врач его обманывал, последнему грозит выселение наверх. Таким образом, за несколько «медосмотров» молодая жена Заенчковского благополучно забеременела и на следующий год родила супругу сына Игната. Медик вскоре умер от оспы, и тайну отсутствия родства между губернатором и его сыном знала только мать.

Население Америки ненавидело своих господ. Рабы не любили американцев, но еще больше они ненавидели предателей. Особенно главного из них, который привел врага в Муос. Шесть лет назад Александр Заенчковский был отравлен. Убийцу так и не нашли. Игнат стал губернатором Вест-Гейт, хотя, в отличие от отчима, он предпочитал называть свой дом Пушкинской.

Игнат решил не повторять ошибок Александра. Он провозгласил автономность всех дальних поселений, и отношения с ними свелись к взаимовыгодной торговле. Он не отменил рабство, однако запретил убийство господами своих рабов, а также членовредительство, мотивируя тем, что «подобные действия негативно сказываются на численности народонаселения, а следовательно, и на безопасности Территории Вест-Гейт и всей Америки». Полномочный представитель не увидел в этих решениях ничего крамольного и не наложил на них вето. Лояльность полпреда стоила Территории Вест-Гейт три мешка сушеного картофеля и два огромных копченых свиных окорка.

Не то чтобы подданные сильно любили Игната. Просто зная о порядках в штатах и помня прежнего губернатора, они согласны были терпеть его молодого наследника.

В письме, которое читал Игнат, было написано, что президент убит. Полагают, что это сделали «земляне» (опять эти «земляне»!). Губернатор ходил взад-вперед по кабинету. Его жена Алла за ширмой кормила грудью пятимесячного малыша. Заглянув за ширму, Игнат в двух словах передал ей суть чрезвычайного сообщения. Алла посмотрела на мужа, потом мягко сказала:

— Игнат, у тебя есть выбор. Сейчас или никогда! Если во что-то вмешались «земляне», значит, надо или идти вместе с ними, или ждать гибели.

— Да, что вы эти бабские россказни слушаете и пересказываете! — нервно воскликнул губернатор. — «Земляне», «земляне»… «Земляне» сказали… «Земляне» сделали…

От крика ребенок заплакал, и Игнат поспешно вышел из комнаты.

Губернатор вел за собой отряд с Вест-Гейт: сто двадцать бойцов БНС и рабов. Он шел по туннелю первым. На нем была короткая кожаная куртка и кожаные брюки, под курткой — бронежилет, который всегда носил его отчим. Бронежилет Игнат надел впервые и впервые взял в руки «Калашников», тоже унаследованный от Александра. Идти за собой он никого не принуждал, просто каждому рабу, участвующему в походе, в случае успеха операции он пообещал освобождение.

С бойцами БНС было немного по-другому. Игнат открыл им свои амбициозные планы и провел голосование относительно необходимости похода на Фрунзе-Кэпитал. «Против» проголосовало шесть человек. Все они теперь находились под стражей, и подумать, что делать с ними дальше, Заенчковский решил потом.

Подошли к кордону Молод-Парадиз. Рабы-пограничники, видя небывалое войско, побросали оружие, не обращая внимания на крики юнца-командира, махавшего арбалетом, но так и не решившегося выстрелить. Игнат подошел к защитнику, который нервно наставлял на него взведенный арбалет, и спокойно спросил:

— Идешь с нами?

Тот растерянно закивал.

Молод-Парадиз был взят без единого выстрела. Все произошло быстро и неожиданно. Американцев и бойцов БНС штата собрали в туннеле на митинг. Игнат Заенчковский выступил перед ними, сообщив о смерти президента, о праве на самоопределение, и предложил проголосовать по вопросу присоединения Молод-Парадиз к Республике (названия своему будущему государству он еще не придумал и поэтому назвал его просто «Республикой»). По результатам голосования все несогласные и воздержавшиеся были арестованы. Лояльным разрешалось принять участие в «освободительном походе». К Фрунзе-Кэпитал выдвинулся полк, выросший до двухсот человек.

В столичном штате было неспокойно. Смерть президента явилась для всех неожиданностью. Кто теперь возглавит Америку? Остро встал вопрос о том, будет ли это «нативный» американец или местный. На всякий случай и те, и другие не выпускали из рук оружие, готовясь к столкновениям. Нервозность передалась и рабам.