Муравечество

— Так что мы прячем его в лесу. И кормим гигантскими овощами, которые выращиваем. Початками кукурузы. Помидорами. Гигантским рисом, где каждая рисина — в полметра длиной. Затем, через несколько недель, мы замечаем, что гигантские овощи меняются. Например, становятся злыми.

— Злые овощи?

— Над этим я еще работаю, но, думаю, да. Овощи становятся страшными на вид и ядовитыми. Поэтому физики понимают: то же самое коснется и молодого человека. И пытаются создать антидот, пока это не погубило их друга-великана. Но ничего не помогает, и великан сходит с ума и пытается их убить. И тогда его взрывают атомной бомбой.

— Ого. Вау. Не ожидал… Внезапная концовка.

— Но все хорошо сходится.

— Это комедия?

— Комедия, как и всегда, заключается в подаче.

— Судебных исков? Которые подадут, когда посмотрят этот фильм?

— Хорошая игра слов, Бад. Я тобой горжусь. Но нет. Этот фильм станет нашим билетом из глухомани. В нем есть всё: пафос, романтика…

— Ты не говорил ни о какой романтике.

— Разумеется, там будет романтическая героиня.

— Одна? На нас обоих?

— Не будь узколобым, Бад. На дворе шестидесятые.

— Я не знаю, что значит это слово. И вообще, у нас никогда не получалось запустить фильм. Так что этого никогда не будет.

— Теперь, с Шерилдом, все будет иначе.

— Я только что слышал свое имя? — окликает Шерилд.

— Минутку, дорогой, — кричит Моллой, потом говорит Мадду: — А еще сын сестры Патти стал режиссером независимых фильмов. Снимает всякую дрянь про чудовищ.

— Джеральд?

— Я опять слышал свое имя?

— Нет, мы говорим «Джеральд», а не «Шерилд», — кричит Моллой.

— Ладно, — говорит Шерилд. — Я здесь, если что.

— Джеральд так вырос? Господи. От этого что-то стало грустно.

— В общем, если Джеральду понравится Шерилд — а он понравится, — то мы идем в комплекте. Такая сделка.

— Теперь я слышал свое имя два раза. Если Шерилду понравится Шерилд.

— Только один раз. Дорогуша, скажи, какого ты роста? — кричит Моллой.

— Я?

— Да, милый мой.

— Двадцать девять футов.

— Правда? А кажется, что больше.

— Это из-за вертикальных полосок. Мать сшила мне одежду из палатки для фумигации.

— Ну, все равно. Этого мало. Надо хотя бы обойти Костелло. У него была тридцатифутовая невеста, так что двадцать девять не подойдет, — говорит Моллой.

Ходит взад-вперед.

— Конечно, размер еще не все, — говорит Моллой. — Что, если… что, если мы дадим ему обувь со скрытым подъемом? Всего фута на три, чтобы было тридцать два. Обойдем Костелло и… Эй, Шерилд?

— Да?

— Ты согласен носить обувь с подъемом?

— Я не знаю, как это.

— Подъем. Вставка в обувь. Чтобы ты стал выше.

— Мать делает мне обувь из коробок для холодильников. Называет их «лодочки из лодочек», хотя они из коробок, но это, как она рассказывает, просто строчка из песни про девушку с большими ногами^[137]. Хотя я не девушка и это коробки от холодильников, а не лодочки, которые, по-моему, мне были бы великоваты. Может, хотя бы ялик. Какого размера ялик?

— Это интересно, но ты не ответил на мой вопрос, а именно, если вспомнишь: согласен ли ты носить обувь с подъемом?

— Да. Но зачем? Я и так высокий. Почти двадцать девять футов.

— Почти?

— Ну, двадцать восемь футов одиннадцать дюймов.

— Господи. Все хуже и хуже. Согласен носить обувь с подъемом на три фута один дюйм?

— Наверное. В смысле…

— Так ты хочешь стать кинозвездой или нет, Шерилд? Господи. Многие кинозвезды носят обувь с подъемом. Алан Лэдд, Джеймс Кэгни, Берджесс Мередит. Предсказываю, что и Аль Пачино.

— Я даже никогда не видел кино. Я бы не влез в городской кинотеатр, так что я не хожу.

— Ты не знаешь, что такое кино?

— Мама мне о нем рассказывала. Как я понимаю, это плоская доска с картинкой, только картинка двигается, разговаривает и играет музыку. То есть как фотография, только движется, если послушать маму. И в картинках есть истории. И музыка. А эта доска называется экран.

— Точно. Оно самое. Хочешь туда попасть?

— Я всегда хотел быть кинозвездой.

— Хорошо. Тогда жди здесь. Через несколько дней мы вернемся с каким-нибудь богатеем.

— А вам неинтересно, почему я такой высокий?

Моллой смотрит на часы.

— Эм-м, ладно, да. Валяй.

— Радиация.

— Вау. Ладно. Отлично. Спасибо. Короче, никуда не уходи. Мы вернемся.

— Я буду здесь. Я и не могу никуда уйти. Мама говорит, если меня увидят горожане, они решат, что я демон из ада, и убьют на месте. Мама всегда об этом говорит, и еще про кино.

— Горожане в этих краях удивительно легковозбудимые.

Глава 51