Мурка

Массовый танец, сменяющий ритмы похоронного марша на разбитной чарльстон или шимми. Видение исчезает. Снова комната Алекса. Жорж, примерявший во время танца боа уличной певички, спохватывается брезгливо бросает его в огонь.

(Конец вставного эпизода. Действие возвращается в комнату)

Жорж брезгливо бросает в огонь кучку тряпья, валявшегося на полу — концертное одеяние уличной певички. В комнату врывается Муся и с визгом пытается предотвратить гибель своего боа. Одета в мужскую пижаму большого размера.

Муся:(борется с Жоржем, пытаясь спасти боа): — Прочь руки, вырожденец! Человек новой формации никогда не станет лапать беззащитную девушку! Лишив ее самого дорогого — концертного платья.

Жорж: — Эй! Потише, Чайка! Формацию не тронь! Должны радоваться, мамзель: ваше завшивленное боа сожгли в почетном сопровождении купюр американского банка с портретам великих президентов. Потери будут возмещены.

Алекс: — В долларовом исчислении Нью — Йоркским банком. Немедля телефонирую запрос о выдаче суммы некой…

Муся: (непринужденно располагается в кресле): — Мария Полевицкая. Шутки в сторону. Вы варварски лишили меня личной одежды. Точнее — раздели. В весьма сомнительных целях…

Жорж: — В целях личной гигиенической безопасности! Мы были вынуждены избавиться от ваших тряпок!

Муся: — Выбросили мой лучший туалет? Не смешите! (Жоржу)

Вот вы, вы, пупсик! Вы сами утверждали, что обожаете розовое! Пополнили личный гардероб за счет бедной девушки! Только вам мое платье придется сильно расставить и советую оформить грудь перьями. Впрочем, это проблемы вашего личного вкуса. Я требую возмещение ущерба за похищенный вами, господа, сценический костюм. Учтите, я ношу вещи только из Торгсина.

Алекс: — (смотрит на нее критически) Признаю, одежда, выданная нами, в самом деле не на пике моды, но, заметьте, без паразитов. Что нельзя сказать об изъятом у вас туалете, мамзель Полевицкая. Он не из Торгсина. Боюсь, вас обманули. Смею заверить, вы без труда подыщите на Хамовнической свалке что–нибудь в том же стиле. Но не советую шутить с инфекцией — лазареты и морги переполнены. (Нарочно роняет ложечку) — Подайте мне ложечку, Маруся!

Муся, не двинувшись: — Мне показалось, вы что то сказали? Очевидно, в вашем надломленном неудачей сознание возникла бредовая мысль, что меня можно эксплуатировать в качестве горничной? Возможно, таким образом вы надеетесь возместить нанесенный мне ущерб?

Жорж: — Мадам… На каком уровне э… нанесен ущерб? Позвольте…у нас элементарно не было времени… для каких–либо сексуально обоснованных действий…

Муся: — Вы сломали мою певческую карьеру. Свистун из–за вас оказался в тюрьме. Я имею в виду моего аккомпаниатора скрипача–виртуоза Каземира Свистунова.

Жорж: — Того скандального алкоголика? Ах, какая жалость! Чудесный был человек! Сажать невинных — в манере новой власти. (Подает ей газету с сообщение об аресте Свистуна)

Муся: — Почти отец! После кончины моей матушки Каземир Иваныч взял на себя заботу…

Алекс: — Не надо унижать себя ложью, Мария… Этот начинающий балалаечник, известный стражам закона по кличке Свистун, ваш бывший отчим, ныне алкоголик и вор, отбывает заслуженное наказание. Скрипку он мучил, как юный живодер соседского кота. Если вам жаль его — плачьте! Плачьте здесь и сейчас — только мы способны понять всю глубину постигшей вас утраты!

Жорж

делает трагическое лицо, глотает какие–то таблетки, запивает вином и протягивает Марии бокал: — Это смягчит ваше горе.

Муся: — Горе? Жалеть такого гада! Мама умерла от чахотки… Он пропил нашу квартиру и все–все… Даже скрипку пытался загнать, мне едва удалось отвоевать ее… скотина!

Алекс: — Какая неблагодарность, детка! Именно порицаемый здесь индивидуум научил тебя вытягивать кошельки из карманов и сумочек у зазевавшихся нуворишей. И многим другим штучкам, правда?

Муся: — Вас послушать, так я аферистка! А вы, как вижу, честные граждане, получившие чужую жилплощадь благодаря заслугам перед Советской властью. (вытаскивает из камина недогоревшую купюру) — Ой, валюта! Совсем как настоящая!

Жорж: — Подделка дензнаков и ценных бумаг — не главный наш недостаток. Главный — доверчивость. Всегда найдется Иуда, спешащий развалить хорошее дело из зависти.