Мурло

— Катька домой, — Гена ласково посмотрел на дочь, — мы со Степаном Фёдоровичем на рыбалку. С нами, может? — обратился он к Егору.

— Папа! Ну какая рыбалка? Дай человеку с работы отдохнуть.

— Чем же не отдых? — расставил руки Гена с потешной улыбкой.

Домрачёв молча бурил взглядом Катино плечо, нахмурив лоб и сведя брови. Он был где угодно, но только не с ними. Все это чувствовали, по временам смотря на Степана Фёдоровича, но старались делать вид, что не замечают его задумчивости. — Да вообще, — наклонив голову и почесав ногтями затылок, заговорил Егор себе под нос, — дядь Ген, правда, я бы до дома доехал.

— Мы вечером зайдём — пообщаетесь, — с нетерпением сказала Катя.

— У меня отец, кстати говоря, на рыбалке сегодня. Пересечётесь, поди, — извиняющимся тоном заговорил Егор, словно боясь, что Гена не отпустит его домой. — Да ладно, — иронично отмахиваясь, сказал Гена, — что вы, оправдываетесь, что ли, в самом деле? — засмеялся он. — Езжайте, езжайте. Довезёшь Катьку-то?

— Ну конечно, что вы!

— Пап! — недовольно сказала Катя.

— Мы к моим, наверное, поедем, да, Кать? — обратился к девушке Егор. — Смотри, — посерьёзнев, сказал ему Гена, — вечером к нам заходите. Пообщаемся. Ну, давайте, — он похлопал дочь по плечу, пожал Егору руку. — Пойдём, Степан.

Домрачёв развернулся и начал было идти к «Газели», как вдруг слова ударили ему в спину:

— До свидания, Степан Фёдорович, — попрощался Егор.

— До свидания, до свидания, — оборачиваясь, кивнул Домрачёв.

— Егор! — окрикнул Егора Гена, уже садясь в «Газель».

— Да?

— Отец-то на озере? Аль на реке?

— На озере.

К озеру Тихое рыболовы ехали молча. Тишину нарушали лишь навигационные наставления Гены. Солнце стояло низко. Оно уже начало спускаться за холодные горбы холмов, торчащие из земли у горизонта. Когда появились первые склоны и кроны деревьев, выстроившихся леском вдоль берега, Гена заметил знакомую машину, ехавшую им навстречу. Он нажал на клаксон и попросил Домрачёва остановиться. Тот уже со знанием дела нажал на тормоз.

— Открой форточку, Степан, — обратился к нему Гена, когда они поравнялись с пухлым уазиком.

— Ах, ты, Ген, — сказал ему мужик, сидевший в уазике.

— Я, я. Вот, гостя везу порыбалить. Как там? Ничего?

— Да вот: окуней везу да налимчиков.

— Хорошо-о-о, — протянул Гена. — А мы вот Егорку твоего только встретили. К вам с Катериной поехали.

— Так скоро?

— Ну да. Ладно, поедем. Чуть попробуем, — улыбаясь, сказал Гена.

— Не поздно вы?

— Да как поспели.

— Ну что, давайте. Поеду.

— Давай, Борь.

Домрачёв поставил машину на ручник на небольшом холмике меж сосен. Мужчины вышли, откопали бутылку водки в запасах Степана Фёдоровича и потащили вещи к озеру.

Когда Гена буром просверлил дыру во льду, Домрачёв оживился: — Не узкая ли дырка? Пролезет? — встав со стула, он с интересом заглянул в неё.

— Мы ж не на охоте, — улыбнулся Гена, опуская крючок на леске в воду. — Пролезет, куда денется.

— Смотрю, все сворачиваются уже, — сев, Степан Фёдорович осмотрелся. — Ну и дураки, — сказал Гена. — Мы с тобой, Степан, сейчас столько наловим, что увезти не сможем.

Домрачёв заулыбался, как ребёнок. Ему было интересно смотреть — сам держать удилище он не хотел.

— Хряпнем-ка давай по чашечке, пока рыба проснётся, — предложил ему Гена, кладя на лёд укороченную удочку и доставая из сумки рюмки из нержавейки. — Отчего ж не выпить? — радостный, Домрачёв откупорил бутылку. — За что? — спросил он, поднимая уже наполненную рюмку.

— Давай-ка за упокой души. Помянем.

— Помянем, — тихо сказал Степан Фёдорович и закачал головой.

Выпили не чокаясь. Гена часто задышал холодным воздухом, а Домрачёв, как слепой, замахал руками и затараторил:

— Закусить, закусить бы.

— На, на, — Гена протянул ему блинчик.

— Ох, хорошо, — счастливо сказал Домрачёв, откусив.

— Сейчас клевать начнёт — вообще заживём, — взяв удочку в руки, заулыбался Гена. — Ты подержать не хочешь?

— О, нет-нет-нет, — отказался Степан Фёдорович. — Я посмотреть любитель. — Ну смотри, смотри, — сказал Гена, глядя на поплавок.

— А щуки здесь водятся? — с интересом спросил Домрачёв. — А как же? Водятся, конечно. Больше скажу тебе: я ловил, и не одну, однако ж мы с тобой на мякиш её не словим. Это мормышки нужны, удилище хорошее, крюки. Её на живца, по-хорошему, Степан, надо.

— Так мы сейчас живца и выловим, — сказал Степан Фёдорович, как будто знал, о чём говорил.

Он в глубине души хотел вернуться с рыбалки героем, неся за жабры огромную, килограммов на тридцать, щуку. Ему хотелось удивить и Нину, и, особенно, Катерину. До того, как Домрачёв узнал о существовании Егора, иначе, как на ребёнка, пускай взрослого и красивого, смотреть на Катю он не мог. Однако ж теперь, зная, что она общается с мужским полом, причём, по-видимому, тесно, Степан Фёдорович взглянул на неё под другим углом. Он прекрасно сознавал свою непривлекательность, свой возраст и, вообще говоря, ничего непристойного себе не думал, но ему почему-то хотелось понравиться ей — всё водка. Ох уж эта водка!

— Ну, Степан. Какого же живца? — заговорил Гена с несдерживаемым раздражением.