Мурло

— Ох, Степан Фёдорович, кем только не работает. Он вообще мужик рукастый и умный: технику с Геннадием Александровичем обслуживает на здешнем маслозаводе. Но это ж ладно — нормировано, но ведь он всю деревню чинит: телевизор у кого сломается — он идёт, холодильник — идёт. Да даже машину может починить.

— Я тоже, кстати говоря, слесарь по специальности, — гордо заявил Домрачёв.

— Вот как здорово, — улыбнулась Светлана.

— А вы учитель по специальности? — поинтересовался Домрачёв.

Нина зло смотрела то на него, то на Светлану. Гена улыбался.

— Я филолог. Учитель — это для души.

— Чего вы там наловили, кстати? — Нина поднялась. — Выпотрошить ведь надо.

— О, — Гена обернулся и заговорил сдавленным голосом, — Степан окунька выловил: пожарить можно аль ухи наварить. А я воблы натаскал на засолочку.

Домрачёву не понравилось, что Гена назвал его улов «окуньком», а не «окунем», но он ничего не смог сказать: челюсть будто свело.

— Хорошо сходили, — сказала Нина, заглядывая в пакет. — Три рыбёшки за «Газель».

Домрачёв надулся, скрипнул зубами и зажевал ус, размышляя, как бы вернуть себе честное имя. «Какие же это рыбёшки?» — думал он.

— Ну что ты начинаешь опять? — строго спросил Гена и сразу улыбнулся Домрачёву. — Всё с ней нормально, с «Газелью» этой. Возьмём Егорку завтра да отбуксируем.

— А вы уху любите? — спросил Домрачёв Светлану, когда Нина принялась потрошить рыбу.

— Люблю, а как же? — ответила она. Было в её тоне что-то игривое.

— А я вот не особо люблю. Я рыбу удить, а не есть люблю, — самодовольно заявил Степан Фёдорович.

— Да, Степан у нас рыболов страстный, — вновь рассмеялся Гена. — Всё щуку сегодня хотел вытащить. Может, и больше окуньков бы натаскал, да всё за щукой ходил.

Светлана рассмеялась. И Домрачёв залился краской.

— А у вас, Степан Фёдорович, жена кем работает? — спросила его Нина. — Да она у меня, вообще-то, домохозяйка, — ещё больше смутился он.

Светлана кашлянула в кулак и улыбнулась. До неё стало доходить, почему Нина так себя ведёт, и учительница этому обрадовалась. «Будет даже лучше, если не я, а кто-то другой расскажет Феде, что я флиртую с каким-то мужчиной», — подумала она.

— Правильно, Степан Фёдорович, — сказала она, положив ладонь на его кулак, — женщин беречь надо.

Домрачёв нервно осклабился и решил, что действительно надо.

— Слышишь, Нин? — улыбнулся Гена, обращаясь к жене. — Берегу я тебя, как золото, а ты дерёшься ещё.

— Бережёшь, как же! — оскорбилась она. — А я дома балду пинаю, по-твоему? Стахановец!

— Вот видишь, Свет! — громко сказал Гена. — Бережёшь, бережёшь жену, а она не ценит — только огрызается.

— Сиди ты, — сказала Нина.

— Сиди, — Гена махнул рукой. — Ты бы у подруги женственности поучилась, что ли, ласковости — всё грызёшься да грызёшься. Нет бы с работы встретить, спросить, как день прошёл, чего-нибудь ласкового сказать, налить бы…

— Одно тебе и надо! — перебила его Нина.

— Ну вы посмотрите, — Гена указал рукой на жену и взглянул на гостей.

Они хихикнули.

— Ничему человек не учится: ты ему ласку прививаешь, а он тебя кусает.

— А ты б тогда у Степана Фёдоровича поучился жену беречь, — защищалась Нина. — У него, думаешь, жена такое хозяйство ведёт? А? Как у вас жена, Степан Фёдорович, корову держит, курей держит, огород?

— Ну что ты с больной головы на здоровую! Ты потроши давай, — не дал ответить Домрачёву Гена.

— Когда у вас, Свет, каникулы кончаются? — обратился он к гостье.

— Да вот в понедельник выхожу.

— Я тоже в понедельник выйду, — сказал Гена. — А у тебя, Степан, когда работа? Ехать же надо, поди?

— Скоро, — неохотно ответил он. — Надо дома у дядьки побывать, да поеду.

— А вы ещё не были, что ли? — удивилась Светлана.

— Да всё мы его не отпускаем, — улыбнулся Гена. — Ты, Степан, кстати говоря, сегодня уж не ходи — отдохни маленько. Завтра сходишь.

— Ой, спасибо, Ген, — улыбнулся Домрачёв. — Схожу завтра обязательно, да поеду уже, наверное. Мне тоже в понедельник выходить надо.

— Так скоро? — расстроилась Светлана.

— Работа, — вздохнув, сказал Степан Фёдорович.

— Только познакомились, а вы уже уезжаете. Побудьте хоть до воскресенья, — она смотрела на Домрачёва блестящими умоляющими глазами.

— Чего ты человека неволишь? — вмешалась Нина. — Ему, может, домой поскорее надо.

— Так! — строго прикрикнул Гена. — Ты чего гостей гонишь?

— Кого я гоню? Я, наоборот, волнуюсь. Это ты человека не отпускаешь, а он, поди, и боится тебе сказать.

— Степан, не слушай дуру, — обратился к гостю Гена. — Оставайся. Завтра побудешь, а в воскресенье поедешь.

— Правда, оставайтесь, — согласилась Светлана.

— Останусь, останусь, — заулыбался Степан Фёдорович. Он хотел дать понять собеседникам, что останется лишь из-за их просьб, а не потому, что хочет этого сам. — Тогда завтра ещё встретимся, — обрадовалась Светлана.

— Встретимся, конечно, — смущённо ответил Домрачёв и поспешил сменить тему разговора. — А Катерина куда ж поехала?