Мурлов, или Преодоление отсутствия

Старик отпустил юбку и сердито пожевал губами:

– Хохол я. Индейка из одного яйца семерых хохлов высидела. Так вот я один из них. Мне говори: «Гутен таг, мсье».

– Как только окажусь я в Вене, так будет «гутен таг», Семенэ, – сказал Мурлов.

Фаина зааплодировала. Возле Симона отирался ишачонок. Красивые влажные глаза и стройные ноги умилили Фаину.

– Какая прелесть! – сказала она.

– Как ты, – бросил Мурлов, и Фаина искоса взглянула на него

Купили колбасного сыра, печенья, конфет, две бутылки вина – больше брать было нечего.

Привычка вставать в шесть часов подняла их рано, и в семь они уже шли в направлении пункта геологоразведки. До геологов вела узкая извилистая дорога, щемящая, как итальянская песня. Когда вдали показались пять или шест? домиков, у Мурлова невольно сжалось сердце. Дорога свернула влево, и Фаина предложила здесь начинать подъем. Продравшись сквозь придорожные заросли, попали в зеленый туннель, круто поднимавшийся вверх к далекому синему небу. Путь к небу преграждали сваленные стволы огромных деревьев, скользкие, трухлявые, покрытые мхом и плесенью. Здесь было сыро и прохладно. Огромные валуны там и сям лежали на откосах. Солнечные лучи вспыхивали в просветах веток, на листве, траве, на голых камнях.

Неожиданно раздался гул, и глазам путников предстал двухкаскадный водопад: пенистая, искрящаяся, издающая гул лавина воды и падающий на нее сверху золотистый бесшумный поток света.

– Где-то тут должна в хрустальном гробу лежать спящая царевна, – сказал Мурлов.

– Под такой-то грохот? – спросил Гвазава.

– Где ты услышал грохот? Тут вечный покой.

– Я та царевна, – сказала Фаина.

У подножия отвесной скалы сделали привал и перекусили. После вина Мурлов пребывал в дремотном состоянии, Фаина задумчиво смотрела вдаль на белую шапку перевала, а Гвазаву потянуло на воспоминания.

– Когда мне было лет десять-одиннадцать, меня спускали на веревке с такой вот скалы, – начал он свой рассказ. – Метрах в двадцати над землей было орлиное гнездо, а в нем орлята. Я с тремя друзьями очень хотел достать их. Это был поступок истинного мужчины…

Мурлов слушал Савву вполслуха и смотрел на Фаину. При последних словах Гвазавы она как-то брезгливо, как показалось Мурлову, пожала плечами.

– Но достать снизу мы никак не могли, и на следующий день пришли с веревкой. Меня обвязали, обмотали веревку вокруг валуна и стали спускать вниз со скалы.

– А почему тебя? – спросила Фаина.

– По жребию. На случай, если прилетит орел, у меня был большой нож. Только спустили меня до гнезда, глядь – орел, еле успел от него ножом отмахнуться. Орел – мудрая горная птица. Он не стал лезть под нож. Он стал клювом бить по веревке. Ударит – так жилки или двух нет. Ребята отогнать его не могут – веревка в руках, поднимают меня, а он долбит и долбит веревку. Хорошо, в одно место не попадал, а то бы мне хана была. Вытащили друзья меня, еле живые от страха…

– За тебя? – спросила Фаина.

– Конечно, за меня. В веревке в одном месте оставалась треть жил всего, не больше.

– С тебя хватило трети жил, чтоб ты, Гвазава, долго жил, – пробормотал Мурлов.

– Повтори, повтори, – заинтересовался Гвазава.

– Видно, селение, в котором ты жил, было высоко в горах, – сказала стервоза Фаина (совсем как тетя Полли у Тома Сойера: жарко ли сегодня было в школе).

– Почему ты так решила? – спросил Гвазава.

– Ну, если вы так запросто сбегали за веревкой…

– Мы на следующий день пришли, на сле-е-дующий.

– Ой, господи, да хоть через неделю. Зачем вы только гнездо разорили?

Возвращение не стало легче со времен Одиссея. Первым спускался Мурлов, за ним Гвазава, Фаина замыкала группу. Когда у Саввы сорвалась нога, он невольно вскрикнул. Валун съехал вниз, как бы нехотя накренился, ме-едленно перекувыркнулся и исчез, а Гвазава судорожно вцепился в какие-то ветки, с ужасом почувствовав под собой пустоту, а вернее – ничего не почувствовав. Одна ветка тут же лопнула, и из ладони посыпались продолговатые бледно-зеленые листочки. В это же мгновение нога нащупала твердь, и Савва обмер – валун! Мурлов! Гвазава прыгнул к перегибу спуска и увидел, что Мурлов смотрит вверх на кувыркающийся прямо на него валун. В последний момент он дал ему дорогу, отступив на самый край обрыва и качнувшись на нем. Валун проскакал в нескольких сантиметрах, чиркнув по скале и выбив из нее жгучий каменный дождь. Сметая все на своем пути, он набирал скорость. За ним следом ползла серо-белая россыпь камней разного калибра. Она с шумом устремилась вниз. И валун, и эта россыпь смяли папоротник внизу и скрылись в его гуще. Через несколько секунд зашуршало и защелкало со дна лощины. Смолкло. Мурлов глянул вниз, покачнулся и отступил от обрыва. Потер ушибленную ногу и сказал спокойно:

– Аккуратней, Савва.

– Что случилось? – спросила сверху Фаина. Спросила, чтобы только услышать собственный голос, так как в ней все замерло от ужаса, она все отлично видела сверху.

– Да, пустяк, – сказал Мурлов и стал спускаться дальше.