Мушкетёр и фея

Оно стояло высоко, горячее июньское солнце, но время было уже послеобеденное. Это и понятно. Ведь проснулись-то Симка и Мик поздно, а потом, до «телескопных» забот, было еще немало дел. Во-первых, позавтракали пшенной кашей, которую Симка принес от тети Капы в кастрюльке. Затем навестили маму и Андрюшку в больнице. Узнали от мамы, что «теперь уж совсем скоро», и по дороге Симка забеспокоился:

— Мама вернется, а в доме… будто после Куликовской битвы. Знаешь что? Ты иди домой, займись там всякой подготовкой с трубой, а я приду, когда приберусь. Лучше заранее порядок навести, чем в последний момент… — Он не любил, если что-то виснет на душе.

Мик сказал, что приберутся они вдвоем, это будет быстрее в два раза.

Взяли дома канистру и тележку, отправились на колонку. По дороге встретили Фатяню. Такое вот совпадение — он попадался на пути чуть ли не каждый день, будто по заказу!

— Ну, как? — спросил Симка по-приятельски.

— Зачислили. Куда надо…

— Нашими стараниями! — Симка выставил вверх палец с бледным следом чернил. — Мик, тоже покажи.

Показал и Мик.

Фатяня сказал с серьезностью:

— Вы, парни, молотки. Не забуду. С меня магарыч.

— А это что? — не понял Мик.

— Это… Ну по-восточному вроде как гонорар. То есть вознаграждение за труды.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Симка. — Палец макнуть что за труд…

Фатяня увесисто пообещал:

— Стану стармехом, буду вас бесплатно возить на своем теплоходе.

Он сходил с Миком и Симкой до колонки, помог довезти канистру, отнес ее по лестнице до самой двери. Потом сбежал по ступеням и окликнул снизу:

— Зуёк, на минутку!..

Скатился вниз и Симка.

— Чего?

Фатяня сказал вполголоса:

— А этот твой Мик, он откуда и кто? Что за пацан? До вчерашнего дня я его не встречал.

— На Заовражной улице живет.

— Видать, вы друзья?

— Ага… то есть да, — машинально сказал Симка и неловко замолчал. Можно ли называться друзьями после такого короткого знакомства?

— Повезло вам… На вас на двоих глядеть хорошо.

— Почему? — скованно сказал Симка.

— А вот… Вы шагаете рядышком, будто один человек, дружно так. Будто на одном моторе… Всегда мне хотелось такого вот дружка, чтобы рядом. Да все как-то… Ладно, удачи вам…

На кухне Мик спросил:

— Почему он зовет тебя так? «Зуёк»?

— Прозвище такое, из-за фуражки. Значит «северный юнга»…

— А-а! Хорошее прозвище.

Но после Мик никогда не звал Симку Зуйком. Это имя оставалось для школы и для улицы…

Да, Мик был человек умелый и работящий. Они лихо вымыли в комнатах и на кухне полы, а потом и посуду — две тарелки, два стакана и ложки. Протерли на столах клеенки, смахнули пыль с подоконников, разложили по местам раскиданные вещи. Мало того, Мик предложил сбегать в лог за цветами. Там вблизи Туреньки были лужайки, где росли крупные, как на лугах, ромашки.

Симка засомневался:

— Мама ведь еще не сегодня…

— Ну и что? Ромашки целую неделю стоят как свежие!

Сбегали, нарвали, поставили в литровую банку. И лишь тогда отправились к Мику — возиться с трубой.

…Пришло время обеда, и сейчас, у запруды, они оба ощутили, что голодные до жути.

— Я готов съесть моржу . В невареном виде, — сказал Симка.

— Если Алёна не даст нам чего-нибудь, я сглодаю трубу, — пообещал Мик.

Алёна дала окрошку и яичницу. А потом еще по кружке молока. Такое молоко с краюхой уже само по себе — целый обед.

Они вывалились из-за стола и, постанывая от сытости, спустились на двор. Конечно, работать не хотелось. Но работать было надо. Мик сказал, что через два-три дня (то есть ночи) Луна «превратится в сплошное новолуние, и тогда фигушки что на ней разглядишь».

— У нее такой характер, я ее знаю…

Луна и сейчас демонстрировала свою готовность «превратиться в новолуние». Она висела над забором среди бела дня, в солнечном небе, и размером была меньше половины.

К счастью, появился Станислав Львович, начал помогать. На ходу придумывал, что как устроить. Одно слово — инженер. Прибил к внутренней стороне у среза трубы несколько брусочков, чтобы закрепить на них объектив. Ручной дрелью просверлил в них дырки, а потом — и в пластмассовой рамке линзы. Отыскал в кладовке несколько болтов с гайками. И вот объектив заблестел на трубе, словно это был настоящий телескоп в обсерватории.

Сложнее обстояло дело с окуляром. Но Станислав Львович и здесь нашел выход. Полукругло опилил и приладил на другом конце трубы кусок доски, просверлил в нем отверстие сантиметров пять шириной. В него вставил отрезок дюралевой трубки от оконного карниза. Иначе бы не хватило фокусного расстояния и нельзя было бы его регулировать.

Мик и Симка всадили в трубку Сонино стеклышко, закрепили бумажными прокладками. А дед в это время заделал кусками картона пустые места рядом с доской.

Вот и все! Можно было испытывать новый астрономический прибор!