Он приземлился на широкой поляне, поросшей невысокой лохматой травой и окружённой редким лесом из ветвистых узловатых деревьев. Посреди луга росло ещё одно дерево. Величественное древо раскинуло свои лапы-щупальца на десятки метров во все стороны, а под ним, скрестив ноги и прислонившись к шершавому стволу, лежал Эд’М. Всё такой же неразличимый для взора, всё такой же таинственный. Дэвиду почудилось, что он дремлет, но его личный опыт говорил об обратном. Чувства и рефлексы учителя были наряжены до предела.
Мир, если не считать того, что он был слегка не в фокусе, был полон спокойствия и тишины, а лёгкая воздушная рябь, искрящееся серыми и алыми оттенками, говорила о том времени суток, когда ночь ещё была сильна, а утро лишь набирало свою мощь.
В это блаженный час на весь лес прозвучали звуки флейт и рокот барабанов. И в этот миг мир приобрёл потерянную чёткость. Дэвид обернулся и увидел, как сквозь заросли ровным и величественным строем шло множество людей: белокурых и пурпуроглазых, одетых в белые одежды из хлопка и в походные сандалии из толстой и прочной свиной кожи. У мужчин на лбах были выведены чуть мерцающие серебряные символы из простых линий и кругов, а женщины носили на шеях сплетения из серебряных и бронзовых колец с вкраплениями крохотных алмазов и аметистов. Мужчины были вооружены топориками с тонкими и очень длинными древками, украшенными белыми и пурпурными цветами, а также длинными луками. Девушки шли с высокими шестами в форме цветов, из которых медленно вырывалось фиолетовое пламя. По бокам шли музыканты, играя на флейтах и барабанах. Сарасвати ехала на огромном слоне, а за ней следовали её ближайшие приближенные, закутанные в белые мантии. Каждый из них нёс в руках свёртки пергамента, исписанные и исчерченные.
Сарасвати, закутанная в белую тогу, увенчанная серебряной диадемой с прекрасным крупным пурпурным аметистом, с шеей и руками закованными в серебряные обручи, за эти двадцать пять лет стала невероятно высокой и красивой девушкой. Её платиновые прямые волосы ниспадали до пояса, пепельная кожа тускло светилась в этот сумрачный предрассветный час, а глаза горели пронзительным пурпуром.
Эд’М сладко потянулся, поднялся и медленно направился навстречу людям. Увидев учителя, величественность Сарасвати, как рукой сняло. Она спустилась со слона, и к Эд’Му устремилась та самая скромная девочка, которую когда-то спасли из рук обезумевших от голода людей. Она радостно обняла его, а по её щекам потекли тонкими струйками слёзы. Эд’М сначала смущено приподнял руки, но потом тихо обнял свою ученицу.
— И я рад тебя видеть, Сара! — наэлектризованным голосом, полным тепла, ответил учитель, при этом нежно освобождаясь из объятий девушки и ложа руки ей на плечи. — Я рад, что под твоей маской величия всё ещё живо прекрасное невинное дитя.
Сарасвати вдруг опомнилась и отвернулась от Эд’Ма. Лишь после того, как она утёрла слёзы и несколько раз глубоко вздохнув, девушка вновь повернулась к учителю. Прямая, как стрела, с вздёрнутым подбородком и надменным взглядом, она подумала:
Сарасвати важно указала рукой на людей, стоявших на довольно почтительном от них расстоянии. Полусогнувшись, они смотрели себе под ноги, дрожа всем телом.
— Что ты про меня им наговорила? — холодно спросил учитель.
Думая об этом, Сарасвати медленно осматривала пространство, и вдруг неожиданно в её глазах появился странный блеск:
— Да, ты прибыла сюда первой, — все ещё холодно, ответил Эд’М. Но с секунду спустя, увидев в какое сильное возбуждение пришла Сарасвати, он смягчился. — Ты пришла первой, и я поздравляю тебя с превосходным завершением испытания.
Последняя мысль была полна детской надежды, но если Эд’М это и заметил, то предпочёл проигнорировать её. Он лишь ответил:
— Конечно. Это даже разумно. И ещё кое-что. Слонов придётся оставить здесь
Сарасвати улыбнулась Эд’Му и направилась к своим людям.