Мустанг и Чика. Черновик.

- Одно слово - малолетка. Порют мало, - сочувственно вздохнув, согласился я.

Мент снова хмыкнул и стал набирать номер на диске служебного телефона. Он вежливо представился в трубку и кратко обрисовал ситуацию. По ходу разговора, который больше приобретал характер монолога с той стороны, мент наливался краской. Положив трубку, шумно выдохнул и разочарованно сказал:

- Ничего не попишешь. Свободен. Сейчас какая-нибудь машина освободится, и тебя отвезут в твой Правдинск. Вырастили себе смену на радость врагам.

Зло взглянув на меня, он махнул рукой, чтобы я вышел ждать в коридор. Послонялся немного по коридору, изучая дебильные плакаты на стенах и нагло заглядывая в кабинеты. Было интересно узнать дальнейшую судьбу своих музыкальных друзей. Больше чем уверен, что менты, злясь на себя и на подставлявших их молодежных функционеров, абсолютно формально разбираются с рокерами. "Авангард молодежи" преисполнен лютой ревностью к любым неформальным течениям. И вместо того, чтобы искать что-то новое, привлекательное для молодежи, тупо прибегает к недостойным методам подавления конкурентов.

Домой меня вез на том же самом "козле", тот же самый шофер - сержант. Только вместо прапора рядом с ним теперь сидела моя скандальная персона. Водила всю дорогу хмуро отмалчивался. Я, не так хмуро, но тоже молчал. Наржался от собственных анекдотов на пару месяцев вперед. В поселок дома отдыха мы приехали почти одновременно с "победой" Пятницы. Нагнали ее на выезде из города Правдинска. Я попросил сержанта не обгонять и ехать следом. Тот бросил на меня тяжелый взгляд, но пожелание выполнил. Мои подозрения, что Миня подвозил домой Вовку и Леху, полностью подтвердились.

Остановились они возле лехиного подъезда, причем пацаны чуть не наложили в штаны при виде подъехавшего милицейского уазика. Однако, увидев вылезшего оттуда меня, целого и не даже не битого, с воплями кинулись обниматься. Поблагодарил Пятницу за то, что сообразил доставить моих друзей к месту проживания. Тот на общей волне тоже полез обниматься. Решил, наверное, что уже вошел в круг приближенных моей крутейшей особы. Надеюсь, что Вован, по дороге разомлев, не выдал все мои заморочки. Какие слова бы не говорились, парень заточен на то, чтобы пилить бабло. А в этом деле сантименты обычно побоку.

Лехе я предложил напоить Миню на дорогу вечерним чаем. Да и самому не мешало бы взбодриться. Пошли все вместе к нему домой. Посидев у него на кухне и потрепавшись о событиях минувшего дня, разошлись ночевать. Вовку я оставил на попечение Лехи, а сам пошел сдаваться к дяде.

- Ты так мне и не дал свой телефон, - заметил Пятница, когда мы прощались у его машины.

- У меня его нет. Связывайся со мной, если нужно, через пацанов.

Я не стал ему говорить, что живу у Шумилова. Сам он еще как шифруется. Даже фамилию не назвал.

Дядю я напрасно опасался. Он был ровн и благожелателен. Полагаю, что он не пошевелил бы бровью, даже если бы узнал, что я подорвал кремлевскую стену. Человек умел платить по счетам, благодарен мне за подвиги на льду. Я еще рассказал ему о рязановской вечеринке и о событиях на сейшене "Машины времени", опуская некоторые подробности касательно различных предложений. Не стоит пока лишать дядю кое-каких иллюзий.

Шумилов обрадовал известием, что подольские отстали от нас на одно очко, сыграв вничью с противником. Теперь оставалось сразиться завтра на домашнем матче с воскресенским "Менделеевцем" и отстоять чистое первое место вместе с путевкой в зональную лигу. Однако, время уже было позднее. Нужно было идти спать и набираться сил перед последним ледовым побоищем.

***

Утром дядя, похахатывая, рассказал о вчерашнем провале на шахматном сеансе нашей женской надежды, перворазрядницы Татьяны Титовой. Не знаю, как она там умудрилась участвовать на чемпионате Москвы, но наши рощинские любители раскатали ее в пух и прах. После чего эта особа не нашла ничего лучшего, как обругать Шумилова, заявив, что он специально подсадил на сеанс сильных игроков, чтобы ее унизить. Откуда было знать бедному дяде, что она вдруг оказалась так близка к истине, но не с той стороны, которая касается дядиных злоумышлений. Отдыхать в его края со страшной силой вдруг рванули тучные стада шахматистов разной степени мастистости, прослышав о появлении там некоего малолетнего дарования. Молва предполагала самые невероятные предположения по возрасту таинственного гения, вплоть до грудничкового, агукающего свои ходы ассистентам прямо из коляски. Говорилось еще, что им были брошены вызовы Фишеру и самому Бронштейну. Бронштейн вроде бы сразу лег в больницу с сердцем, а у Фишера случилась истерика с громкими заявлениями о прекращении шахматной деятельности.

Злые шахматные дяденьки, не найдя мальчонка на сеансе, имели несчастную перворазрядницу в самых изощренных позициях и комбинациях. В общем, как говорится в одной провокационной рекламе для престарелых девственниц: "Хочешь, чтобы тебя не изнасиловали, не надевай наших колготок".