Мустанг и Чика. Книга 2. Вспышка над стадионом

Ещё бы им не возлюбить меня. Местное руководство наградило их по-королевски. Всем участникам ансамбля, вернее, их семьям, были выданы ордера на новые квартиры в строящейся где-то там у них пятиэтажке. В новом году я должен стать обладателем своей собственной однокомнатной квартиры в их поселке. Обалдеть просто! Неожиданно и приятно. Паспорт у меня уже в мае появится. Естественно, юридически жилплощадь будет принадлежать государству, вернее, местным властям. Продать, заложить, проиграть в карты её никак не получится. Но, хозяйничать в ней как мне угодно всё-таки можно. А ещё обменять на квартиру в другом месте. Жаль, что завещать её не удастся. Надежда, хоть и стремящаяся в последнее время к нулю, всё ещё остаётся, что я покину этот мир.

После успеха на конкурсе и показа по телевидению, на коллектив посыпались приглашения выступить из самых разных городов и селений огромной страны. На общем совете ребята решили пока не переходить в Областную филармонию, оставаясь под покровительством совхоза «Красный Луч», и работать с различными концертными структурами и площадками напрямую. До выступления на главной сцене страны, если таковой можно назвать Кремлёвский Дворец Съездов, принять пару-тройку таких приглашений из ближайших мест.

Под конец перерыва худрук Наташа вручила мне конверт приятной упитанности с призовым баблом за победу на конкурсе. На поверку там оказалось всего две сотки с половиной чириками. Куда, интересно знать, призовые пять тонн грохнулось? Конечно же не стал выяснять и обрадованно поулыбался подношению. Просили меня ещё подъехать в агрогородок совхоза «Красный Луч» для аудиенции с директриссой.

Вернулся к шумиловскому столику, не оскудевающему пивным изобилием. К спортсменам за вечер много раз подходили незнакомые люди и говорили теплые слова, просили автографы. Чем окончилась пивная вечеринка в ресторане, помнилось с трудом. Вместо дяди на его месте нарисовался какой-то улыбчивый лысоватый череп, а вместо бутылок Хейнекена, наше Жигулевское. Кажется, мы там ещё хором попели своими пьяными рожами песенки из репертуара Токарева. Какие-то бабы вдруг образовались возле спортсменов. Я окинул окрестности мутным взглядом – около меня почему-то бабы не образовывались. В игнор пустили, цуки! Когда я, спустя некоторое время, снова надумал посмотреть вокруг, то баб никаких вообще не осталось. Исчезли также спортсмены с черепом.

Глава 21

Четверг, 06. 03.1975 г.

Очнулся я в незнакомой спальне. Кто-то раздел меня до трусов, а одежду аккуратно разложил по стульям. По обстановке угадывался санаторный номер. На другой кровати аппетитно похрапывала морда Викулова. Поднялся и побрел в ванную умываться. С трудом узнал себя в зеркале из-за опухшей рожи. Подумал, что снова какие-то трансформации начались. Времени было только без четверти десять. Решил для начала подзаправиться на санаторный талон в буфете, и только потом посетить дядю. Умял творожную запеканку со сметаной и кофе со сливками.

Рабочий кабинет директора как обычно пустовал. Секретарша сообщила, что шеф уехал в райцентр. После недолгих раздумий решил направить свои ласты в бассейн. Сеансы фильмов начинались только с трех часов, а других развлечений, кроме читального зала в библиотеке, не имелось. Хоккейных пацанов сейчас только в школе можно отыскать, где они интеллект свой отращивают. Это тебе не просторские просторы, где всегда в подвале можно заловить какого-нибудь прогульщика и всласть с ним потрепаться. Бассейн оказался закрытым на санобработку. Потопал тогда в гости к Зурабычу. Наедаться не собирался, только убить времени чуток, размышляя о вечном и бренном за стаканчиком пивка. И снова облом. Ресторан начинал работу с двух часов дня, а до этого в обеденном режиме обслуживал отдыхающих. Начальственного грузина тоже не оказалось на месте. Куда-то отъехал. Можно было бы пойти в кафе-мороженое, но там хозяйничала взрывоопасная тётя Клава.

Без какой-либо мысли припёрся в местную школу и попал на перемену. Вернее, была задняя мысль, которая обитала, как водится, в подсознании. Вот она и командовала мышцами, заставляя их тащить мои мощи подальше от одиночества. Наткнулся в бурлящем школярами коридоре на самого директора школы Колдопского Марка Ефимовича. Он обрадованно поприветствовал меня и стал расспрашивать о моих перспективах скорого перевода в его школу. Оказывается, он с дядей уже обговаривал этот вопрос. Всё упиралось только в какую-то очень нужную бумагу от дяди Гены. Договорились, что я его подожду около директорского кабинета.

Разговаривать было тяжело и потому, что директора постоянно со всех сторон отвлекали. Он напоминал броуновскую частицу из известной иллюстрации, влекомую потоком в неопределенном направлении. Невольно сравнил его с величественно-неприступным Николаем Николаевичем. В облике и манерах Марка Ефимовича было какое-то особое обаяние ученого человека, какая-то чеховская интеллигентность.