Мустанг и Чика (СИ)

На пике застоя, в который я с современниками теперь вынужденно погрузился, такие слова пока еще не получили должной четкости, не вызрели. В начале восьмидесятых, наряду со смердением с вершин кремлевского Олимпа, чуть заметно, но ощущался свежий ветерок перемен, освобождения от довлеющей глупости. А любая догма — это глупость. Пусть прежде красивая, зовущая в прекрасные дали, но уже забывшая, как себя отстаивать. Спасающая себя в пороках лжи, но этим и убивающая себя окончательно.

На этом припеве, ровно на середине песни в зальчик вдруг ворвались с озабоченными мордами менты в сопровождении молодых людей в пиджаках. Один из них заученными движениями обесточил установку. Менты же подскочили к нам и начали крутить руки. Серега только успел сделать жест Макаревичу, чтобы не отсвечивал. Потом нашу патлатую троицу под обожающие взгляды фанатов повели на выход и погрузили в «козлик». Леха с Вовкой смотрели перепуганными зайцами, но сообразили не лезть ко мне.

— Не в первый раз такое с нами, — ободряюще подмигнул Кава, когда мы расположились в зарешетчатом отсеке машины.

— Не ссы, Паха, прорвемся, — добавил улыбающийся Саня, — Жаль, что мимо бухла и девок пролетаем.

У него была такая странная улыбка, что я невольно заподозрил, что он под кайфом.

— Думаю, что перепихон мне теперь точно не грозит. Или грозит, но другого качества, — развеселился я.

— По крайней мере, мозги дрючить эти орелики очень умеют, — согласился Кава.

— Один мужик другому говорит, — начал я анекдот.

— «Знаешь, чем мент отличается от осла»?

И тут он чувствует у себя на плече чью-то тяжелую руку. Оборачивается — сзади стоит мент и грозно интересуется:

— «Ну и чем же»?

Мужик отвечает:

— «Да ничем»!

А мент в ответ:

— «Ну, то-то же»!

Парни затормозили, а потом разразились отчаянным ржанием. С переднего сиденья недовольно начали оборачиваться менты. Я вдохновился успехом и принялся дальше глумиться:

— Сотрудник милиции, заблудившийся в подмосковном лесу, воспользовавшись помощью сознательных и благожелательных граждан, уже через какой-то год с небольшим вышел из чащи под Владивостоком.

Опять парни умерли от смеха, а на переднем сидении недовольно завозились.

Продолжаем бесчинства:

— Маленький мальчик подходит милиционеру и спрашивает:

— «Дядя милиционер, а зачем у вас хлястик на фуражке сделан»?

Тот принимает гордую осанку и говорит:

— «А это, мальчик, если вдруг погоня, бандиты, я еду в машине, высовываюсь из окна, чтобы стрелять из пистолета, а ветер дует и может сдуть фуражку, а так я хлястик опущу на подбородок, и фуражка останется у меня на голове».

— «А папа мне говорил, это чтобы хавальник не треснул»!

Музыкальные парни стонут, держать за живот.

— Ты заткнешься, или помочь? — разозлился кто-то спереди.

— Щас заткнусь, — дружелюбно согласился я, только еще один анекдот дорасскажу:

— Мужчина и женщина в машине занимаются любовью. Вдруг в стекло стук. Мужик смотрит, а там мент стоит. Мужик опустил стекло, мент спрашивает:

— «Чего это ты тут делаешь»?

Мужик отвечает:

— «Не видишь что ль, бабу е*бу»!

Мент снова говорит:

— «Я следующий»!

Мужик, почесывая репу, высказался:

— «Мдя… никогда еще ментов не е*б…»

— Ну, гавнюк! Дождешься у меня! — многообещающе сообщили спереди.

— Бить будете? — радостно поинтересовался я и доверительно сообщил, — Я очень сильно несовершеннолетний, между прочим. Меня не то что трогать, в попу целовать можно только по особому разрешению специальных органов. Короче, замучаетесь объяснительные потом писать.

Отбрехавшись, продолжил козление, заметив попутно, что нападающий на меня мент в чине прапорщика:

— «Товарищ прапорщик, а если не было бы милиции, вы бы чем занимались»?

— «В армии служил бы».

— «А если и армии не было»?

— «Тогда пожарником».

— «А если б и пожарников не было»?

— «Hе знаю, но все равно бы не работал»!

- Щас ты допи*дишься, гнида мелкая! — взвился прапор на переднем сидении под реактивный взрыв хохота.

— Мильцанер, мильцанер, сделай мне поблажку, Прицепи себе пи*ду прямо на фуражку! — пропел я ему в ответ.

Второй мент за баранкой в звании сержанта тоже злился, но молчал. Так и подъехали к отделению под истерический хохот. Представляю, что думали случайные прохожие. Я даже начал волноваться, что нас в какую-нибудь психушку увезут. У Кавы условный рефлекс вдруг сформировался. При взгляде на ментов у него начинался приступ отчаянного смеха с завываниями. Мы с Саней поневоле подключались бэк-вокалом, зараженные этим хохотом, под постные мины сопровождающих нас милиционеров.

В самом отделение милиции мы еще долго отхрюкивались реликтовым смехом. Нас там обыскали, выгрузили из карманов мелкие вещи и развели по кабинетам. В моих карманах оказалось столько визиток, что я сам офигел. Меня допрашивал пожилой капитан.

— Фамилия, имя, отчество, где проживаешь? — строго спросил он.

— Чекалин Павел… Товарищ капитан! Поскольку я возрастом не дозрел до совершеннолетия, прошу предупредить моих домашних. Вот телефон. Там вам все расскажут.

Мент хмыкнул и высказался:

— А порочить советскую милицию мерзкими анекдотами уже значит созрел?