Муза и генерал

Как в замедленном кино, я задрала голову. На той стороне крыльца стоит мой вчерашний лжекавалер, и на шее у него болтается поддерживаемая свеженьким бинтом его же забинтованная рука. И мы стоим и пялимся друг на друга, глаза у него злые-злые. А потом его рука, не та, что забинтована, пускается вплавь и тянется к двери. Я смотрю как завороженная на его руку, на последней секунде во мне что-то щелкает и бьет адреналином в виски. Я едва успеваю захлопнуть дверь, вцепляюсь в нее двумя руками, тяну на себя. Однорукий гад определенно сильнее .

- Пусти, - требует он, - тебя ищет...

Нашел ниф-нифа! Знаю я этих ищеек! Я вкладываю все свои девичьи силы в последний рывок, я вгрызаюсь в дверь... и отпускаю... легко... очень легко. От этой легкости и лохотронщик, и дверь с грохотом отлетают в неведомые мне дали, поскольку я на цыпочках отступаю в темный угол подъезда и затаив дыхание слушаю о себе такое! С душераздирающими стонами знаток ненормативного языка ковыляет мимо меня в подъезд. Даже из моего угла видно, что он еле тащит свою поврежденную конечность. Пока он медленно взбирается по лестнице, я связываю вчерашний грабеж с его рукой и моими зубами: "Я так кусаюсь?"

С высоты третьего этажа узнаю о себе еще одну правду, очень нелестную и потому непечатную, и нащупываю в пакете пистолет. Пристрелить? Чтобы не выражался в муках. И не мучился в выражениях. Тихо выхожу из подъезда и тенью исчезаю за углом. Вот такая погоня.

Ошеломленная неожиданной встречей, придавшей мне ускорение, я аки спринтер добираюсь до дома Музы Пегасовны. В темноте парадной, когда я только вхожу в подъезд, кто-то хватает меня за плечо и тут же затыкает рот пятерней. В свете последних событий такую методу обращения я нахожу банальной, не вызывающей бурной реакции. Вот если бы кто-то взял меня нежно за руку и позвал за собой ласковым голосом! Тогда бы я вздрогнула. А так не просите, кричать не буду. Потом, когда глаза привыкают к темноте, я различаю Романа. Вяло пялюсь на него, он принимает мою лень за шок и крайне эмоционально, сотрясая мои плечи, начинает объяснять, что он, дескать, не может выловить меня второй день. Способ моей ловли Роман избрал самый что ни на есть простецкий - подсылал ко мне своих боксеров, подрабатывающих в свободное от ударов гонга время на лохотронной ниве. Тихо и ненавязчиво они должны были привести меня к Роману. О том, что мое тщедушное тело способно сопротивляться с таким размахом, Роман и не предполагал.

- Тебе бы вышибалой работать, - говорит он, - с пацанами ты лихо разделалась.

Мне лестно это слышать, тем более от профессионала. Как здесь не вспомнить вершину самообороны - перевязанную руку лжекавалера.

- Это тоже на моей совести? - уточняю я.

- Чего захотела! - насмешничает Роман. - К руке ты не имеешь никакого отношения, он просто неудачно упал.

- А сумку-то зачем сперли? - вопрошаю я.

Роман божится, что к сумке его ребята не имеют никакого отношения, как, впрочем, и к ссадине на лбу. Мальчики потеряли меня еще на площади. Ну хоть ему я могу верить? На вопрос, почему нельзя было просто, по-человечески, без всяких выкрутасов и шпионских страстей прийти ко мне домой или позвонить по телефону, Роман говорит:

- Если в твоем доме всплыла эта монета, значит, где-то рядом бродит Бибигон, а он не должен видеть нас вместе. Если Бибигон узнает, что мы связаны, мы никогда не найдем ни талер, ни рубль.

От обилия информации и непонятных слов у меня начинает стучать в висках. Мысленно считаю до трех, уговаривая себя успокоиться и систематизировать услышанный каламбур.

- Рома, давай все по порядку, с расстановкой. Начнем с Бибигона, при чем здесь он?

- Если по порядку, тогда едем к нам. - Озираясь, Ромка приоткрывает дверь подъезда.

Поочередно, с разницей в минуту, сначала Рома, за ним - я, выходим из подъезда. За углом дома нас поджидает "Форд".

Рубль Константина я получаю обратно за кухонным столом. Надежда суетится у плиты. Увлеченная пищеварительным трактом своего мужа, она даже не обращает внимания на то, что я пью кофе, не снимая бейсболку. Легким щелчком Роман посылает монету по столешнице ко мне.

- Фуфел, он же фальшак, он же новодел.

- Это плохо? - спрашиваю я, замороченная нумизматическим сленгом.

- Куда хуже, - говорит Роман, заливая творожную запеканку вишневым вареньем. - Твой рубль - подделка. Качественная, но подделка.

Это не по правилам: грабят и бьют всерьез, а в качестве вещдока всякую гадость подкидывают. Совершенно неравноценный обмен.

Подперев голову руками, Надька с таким обожанием лицезрит Ромку, словно он не детское питание по тарелке гоняет, а атомный реактор разбирает по винтикам. Ох, неспроста. Чует мое сердце, что заговоренные мною пирожные Ромка наверняка не один трескал. Надежде половину скормил. Ну не может женщина нормальная быть такой влюбленной, тем более в собственного мужа!

- Ладно, про фуфел проехали, - строго говорю я, мне рассусоливать некогда, впереди еще встреча с генералом. - Какое отношение имеет ко мне Бибигон?