Муза и генерал

Пока он выносит на двор грязную воду, я копаюсь в ветоши, здесь же и синие джинсы. По-моему, в них Климочкин был при нашей первой встрече. Теперь понятно, почему он переоделся: в районе колена зияет большая рваная дыра.

Жора тактично отказался идти со мной по адресу, указанному в рапорте Лелика. Мне не приходится взламывать дверь, я открываю ее ключом, подаренным щедрой рукой Лелика. А вдруг в его квартиру въехала уже прописанная Сенькина? То-то повеселимся: повыдергаем космы, от души помутузим друг дружку. Лежит Ирочка на диванчике и не предполагает, что это ее смерть ключик в замке поворачивает. О диванчике думать почему-то особенно больно.

Меня встречает бездыханная квартира, диванчик пуст, но, судя по рапорту, ненадолго. Если б я могла ориентироваться в темноте, я бы не щелкала выключателем лампы, я бы закрыла глаза, чтобы не видеть стол, на котором люблю сидеть верхом и курить, а он слушает. Его чашку, из которой он пьет по утрам кофе. Его рубашку, брошенную на спинку стула. Я прижимаюсь к ней лицом, от его запаха в моей груди вспыхивают раскаленные угли. Я опускаюсь на пол и взахлеб реву в рубаху, пропитанную его потом. Я должна его ненавидеть, и я ненавижу его, но вместе с тем еще сильнее, как никогда прежде, люблю.

Я презираю себя за полное отсутствие гордости и в таком униженном состоянии ползу под диван. Уже при первом броске, когда под диван влезла только половина меня, я понимаю: это то, что мне надо. Именно здесь, в этом тесном, пыльном, лишенном света месте я способна найти покой. Я готова лежать здесь вечно, лежать, опустив голову на ладонь, лежать без мыслей и воспоминаний.

Здесь, под диваном, я забуду всех, все - забудут меня. Пройдут годы, старуха Сенькина случайно заглянет под диван и найдет молодую красивую мумию, завернутую словно в кокон в пыль десятилетий. Узнает ли Лелик в этом ссохшемся тельце меня? Или время как ластик сотрет из его памяти мое имя, мое лицо? И он постоит возле того, что останется после меня, боясь прикоснуться, и, может быть, еще минут десять помучает свой склероз - мол, где-то, когда-то он видел эти смуглые руки, тонкие щиколотки и, кажется, даже целовал. Мол, звали ее как-то нелепо - то ли Мака, то ли Бака. Вообще она вся была нелепой, надо же, залезла под диван и забыла вылезти. Очень, очень похоже на нее.

Потом Сенькина позовет его ужинать, а может, и обедать, и после первой ложки, отправленной в рот, он окончательно забудет меня, ту, что когда-то была на диване, а потом - под диваном. Вот такая перемена участи.

Я передвигаюсь ползком по диагонали и в самом дальнем углу обнаруживаю кассету, она немного пыльная, но, в общем, целая и невредимая. Рядом с кассетой натыкаюсь на что-то круглое. Ввиду невозможности опознать предмет непосредственно на месте обнаружения тащу его на свет божий. В другое время я бы побрезговала брать в руки неизвестную мне гадость, но сейчас чувствую себя на задании, провожу следствие.

Предмет оказался серьгой, австрийская бижутерия, на позолоченном кольце прожилки белого перламутра. У кого-то я видела похожие серьги, одно точно не у Лелика. Я вспоминаю Сенькину и калейдоскоп ее нарядов: совершенно нереально запомнить, что есть в ее гардеробе.

Так как серьга - парная деталь туалета, приходится вновь обследовать поддиванное пространство. Но, сколь ни глажу ладонями пол, так и не обнаруживаю ничего, за исключением чего-то небольшого, сминающегося под пальцами. Уже на поверхности я понимаю, что последняя находка - а это кусок зеленого пластилина - не стоит и гроша.

Итак, можно подвести итог розыскным мероприятиям под местом преступления. Преступником у нас будет Лелик. Найдены: заявленная ранее кассета и не заявленная ранее серьга. Кусок зеленого пластилина к делу не относится, поэтому летит прочь, под диван. Я не собираюсь облегчать Сенькиной ее домохозяйственную участь, пусть сама, голубушка, выметает мусор.

Что следует из найденного? Только одно: у Сенькиной была пара сережек, а теперь нет, потому что одна сережка - это не сережка, а кошке шляпа. О том, как могла упасть сережка под диван и где в это время лежала ейная хозяйка, а главное - с кем, лучше не думать. В общем, я не только извалялась в пыли, но и нашла важную улику того, о чем меня известили заранее, самым доподлинным образом.

Отряхивая свою юбку, увешанную клочьями пыли, словно новогодняя елка кусками ваты, я детально разглядела то, что определило конец ее эксплуатации. Разрыв с лохмотьями по краям был внушителен. Желая хоть как-то реанимировать секс-символ своего гардероба, я вытащила из кармана лоскут, подобранный под генеральским креслом. Но соединить лоскут с юбкой было невозможно: они оказались изначально разными. Она - как леопард, рыжая в пятнах, он - синий, джинсовый. После некоторых размышлений пришлось лезть обратно под диван за куском зеленого пластилина. Больше не отряхиваюсь надоело. И не реву - по той же причине.