<p>Ариэль Дорфман</p><p>Музей суицида</p>

Спасибо, Анхелика.

Без тебя в моей жизни и в моем творчестве,

в моей реальности и в моей фантазии

этот роман не состоялся бы

THE SUICIDE MUSEUM

Ariel Dorfman

© Ariel Dorfman

© Черезова Т. Л., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025

Издательство КоЛибри®

Второй адвокат, крупный грузный мужчина с желтыми бровями и обвисшим двойным подбородком, ненадолго задумался, а потом сказал: «Я читал множество записок самоубийц, но никто из них ни разу не сказал правды».

Исаак Башевис-Зингер

Эпос, летопись, поэзия, эссе, журнализм, мемуары – вот часть жанров, которые роман поглотил за время своего существования.

Хавьер Серкас

Sigan ustedes sabiendo que mucho más temprano que tarde de nuevo abrirán las grandes alamedas por donde pas eel hombre libre para construer una Sociedad major.

Вам следует помнить, что раньше (а не позже) откроются полные деревьев широкие дороги, по которым свободный человек пойдет строить лучшее общество.

Последнее обращение к нации

президента Чили Сальвадора Альенде 11 сентября 1973 года

Романы порождаются изъянами истории.

Новалис

Я не лгу. Я приукрашиваю жизнь.

Жозефина Бейкер

<p>Напоминание автора</p>

Все персонажи данной книги вымышленные, в том числе и те, кто, подобно самому автору, его родным и друзьям, взят из реальной жизни и существовал в истории. Часть имен изменены, чтобы не нарушить неприкосновенность личной жизни данных персон.

<p>Часть I</p><p>Прелюдии</p>

<p>1</p>

Еще до того как Джозеф Орта с теплой и хитрой улыбкой вошел в зал для завтраков отеля «Хей-Адамс» в Вашингтоне, мне следовало бы предположить, что он принесет мне проблемы.

Жена говорила мне, чтобы я не слишком доверял этому загадочному миллиардеру: мы понятия не имеем, какие темные делишки позволили ему заиметь такое чудовищное состояние, но я все равно понесся вперед на всех парах, позволил ему себя обаять, можно даже сказать околдовать, во время той первой встречи в 1983 году, так что когда мы снова встретились спустя семь лет и он предложил мне сопровождать его в том, что вылилось в безумное приключение, я не смог сказать «нет, извините, мне очень жаль, но у меня в жизни и так хватает стрессов, спасибо – но нет». Или если бы мои финансы не находились в столь плачевном состоянии, или если бы я сам не был настолько зациклен на той тайне, которую он хотел разгадать, на том убийстве, которое надо было кому-то расследовать в Чили, или если бы я раньше узнал про Музей суицида и планах Орты по спасению планеты… если бы не то или если бы не это в жизни, состоящей из слишком большого количества «если бы»… но сейчас, пожалуй, все это уже не имеет значения. Сейчас, по прошествии тридцати лет, тех тридцати лет, в течение которых я пообещал хранить молчание и поклялся не рассказывать эту историю – историю Орты и его множества секретов, и, конечно, мою собственную историю и то, что я скрывал, – сейчас, когда я наконец заставляю себя описывать те события, которые необратимо изменили мою жизнь, важно только одно: с чего начать, когда все это началось?

Порой я прослеживаю причину моего согласия, то, почему я принял предложение Орты помогать ему в той миссии, прослеживаю все до моего собственного ненадежного существования, до того дня, когда я избежал смерти в Сантьяго во время путча 1973 года, или до того дня спустя несколько месяцев, когда я отправился в изгнание. А порой я решаю, что это не имеет ко мне никакого отношения, что если бы Орта меня не выбрал, то эта история убийства или суицида все равно была бы рассказана – что ее настолько необходимо было рассказать, что она проникла бы в этот ущербный мир вне зависимости от того, кого бы избрали посланником, потому что она была запущена за много десятков лет до того, как родились и Орта, и я: эта история была неотвратимо запущена в то утро 1908 года, когда мать произвела на свет Сальвадора Альенде – ребенка, которому было суждено стать президентом Чили – и, возможно, уже тогда было суждено погибнуть в президентском дворце в Сантьяго. Однако я снова путаюсь в «если бы не это и если бы не то», и при такой неопределенности, наверное, стоит просто начать с объяснения, как именно я впервые пересекся с Ортой в 1983 году.