Музейный вор. Подлинная история любви и преступной одержимости

На машине, купленной ему матерью, он едет в Бельгию, где в ноябре 2009 года под Брюсселем проходит ярмарка антиквариата. Он видит зимний пейзаж, масло на медной доске, семнадцатый век, Питер Брейгель Младший – работа оценена в более чем пятьдесят миллионов долларов. Ярмарка закрывается на ночь, работники прибираются в павильонах. Он даже не пытается сдержать себя. Он берет Брейгеля взамен своего прошлого, а еще у него теперь новая девушка, и потому он надеется, что снова почувствует себя лучше.

И он чувствует! Он вешает Брейгеля в спальне квартиры Стефании и признается, что незамедлительно ощущает радость, без всякой тревоги или чувства вины. Он в силах дышать, он живой. Он жалеет, что не украл раньше. «Один-единственный образчик красоты, – говорит он, – меняет все».

Те несколько человек, которых Брайтвизер допускал в свою жизнь – мать, отец, бабушка с дедушкой, Михлер, Анна-Катрин, – все относились к его кражам на удивление терпимо, едва ли не узаконивая его поведение, считая его приемлемым для того, кто так охвачен страстью к искусству. «В этой группе нет фигуры отца, – пишет журналист Нос. – Никто и никогда не говорил ему: „Ты должен остановиться, тебе надо вернуть все, ты обязан вести себя как взрослый человек“, – и отсюда, как мне кажется, проистекает часть его проблемы».

Однако большинство людей не находит оправдания краже культурных ценностей, Брайтвизер, должно быть, об этом забыл. Стефания, как оказалось, вовсе не похожа на Анну-Катрин. Когда Брайтвизер рассказывает, каким образом он раздобыл Брейгеля, она воспринимает новость без восторга. Теперь у нее на стене висит картина, невероятно дорогая, принесенная в дом известным вором, который совсем недавно освободился из тюрьмы. Она стала соучастницей преступления. От злости на него за то, что поставил ее в такое положение, у Стефании в голове проясняется: Брайтвизер не собирается исправляться.

Стефания разрывает их отношения и выставляет его из своего дома, но перед тем она фотографирует картину на сотовый телефон. Она показывает фото в полиции, и Брайтвизера с его Брейгелем скоро находят в арендованной комнате в Страсбурге, где его арестовывают и снова отправляют в тюрьму.

38

Новый суд, новый обвинительный вердикт, тюремное заключение, условно-досрочное освобождение. Брайтвизер выпутывается из сетей пенитенциарной системы только в 2015 году, когда ему уже исполнилось сорок четыре; у него морщины вокруг глаз и редеют волосы. Его немногочисленное имущество, включая купленную матерью машину, конфисковано. На его первоначальном банковском счете лежит пять евро и пятьдесят два цента, это около шести долларов, но даже если бы у него были деньги, судимости не позволяют ему арендовать жилье.

За него это делает мать, оплачивает ему небольшую квартирку неподалеку от сельского дома его бабушки с дедушкой. Время от времени она заезжает к нему с полными сумками и заполняет холодильник. Штенгель присматривает за домом родителей и ухаживает за матерью. Отец Штенгель, обожаемый дедушка Брайтвизера, руководивший его детскими экспедициями, указывая концом своей трости, где копать, скончался. Штенгель покупает сыну еще одну машину, и Брайтвизер почти каждый день ездит в сельский дом на обед. Либо целый день ничего не ест. Его единственный доход – социальное пособие, из которого он ежемесячно обязан вычитать номинальную сумму в пятьдесят долларов, чтобы погашать штрафы, наложенные еще первыми судами.

«Единственное, чего мне хочется, сесть в машину, уехать в горы и гулять одному», – говорит он. Он катается по разрушенным крепостям, он собирает грибы. Иногда выбирается в кино, прячется в туалете между сеансами и смотрит два фильма по одному билету. Книг он больше не читает. «Ничто меня не занимает. Я, так сказать, опустил руки».

У себя в квартире он вешает на стену репродукцию в рамке в натуральную величину, это «Сибилла Клевская» работы Кранаха, которую он украл с Анной-Катрин из немецкого замка на свой двадцать четвертый день рождения, пока его мать прогуливалась с собакой снаружи. Он говорит, что «Сибилла» и «Адам и Ева» две его любимые работы. Репродукция «Сибиллы», впрочем, немного тревожит его, напоминая об оригинале, погибшем в огне. Он больше не посещает музеев, утверждает он. «Слишком много воспоминаний. И я не желаю будить старых демонов».

Связь с миром искусства сохраняется через аукционные каталоги, которые он штудирует каждую неделю в призрачной надежде, что какой-нибудь из утраченных им шедевров проявится. С учетом всех украденных экспонатов, обнаруженных в канале и прочих местах, и принимая во внимание, что все картины и изделия из дерева были сожжены, Брайтвизер все равно не досчитался около восьмидесяти работ, половина из которых – серебро. Эти предметы продолжают числиться в международных базах украденных произведений искусства, как и все его картины и изделия из дерева. Пусть даже картин и резьбы по дереву никто не видел с 2001 года, но ведь не было найдено ни кучи золы, ни каких-либо останков.