Музыка ночи

Но Билли Хилл тоже придурков не жаловал, потому что на них не обогатишься. Еще в начале войны банда Хилла, используя машину, ворвалась в «Каррингтонс» на Риджент-стрит и огребла драгоценностей на шесть тысяч фунтов – сумма, до сих пор вводящая Фелдера в ступор. Хилл торговал всем подряд, от шелка до колбасных шкурок, и народ говаривал, что война превратила его в миллионера. Фелдеру, в противоположность, самая крупная удача перепала в сорок первом году. Тогда им с Найтом крупно повезло: в тот момент они находились всего-то через улицу от «Кафе де Пари» – вроде как безопасный подвальный танцзал на Ковентри-стрит, который вдребезги разнесла немецкая авиабомба, угодившая в вентиляционную шахту. Погибло три с лишним десятка человек. Фелдер с Найтом под предлогом эвакуации пострадавших обчищали мертвых и раненых – стягивали часы, кольца, браслеты, вытаскивали бумажники. За одну ночь обогатились на сотни фунтов, но подобная удача им уже более не улыбалась.

Сейчас Фелдер с Найтом стояли на пустыре, где прежде теснились кирпичные здания, и смотрели на постройку, освещенную тусклым лунным светом. Домишко был всего один и торчал над землей древним окаменелым зубом. То, что он уцелел, не вязалось ни с какой логикой, хотя Фелдер давным-давно усвоил, что, как и промысел Божий, пути авиабомб совершенно неисповедимы. Некоторые из них падали и не взрывались. Другие сносили, к примеру, какой-нибудь магазинчик, не затрагивая ничего вокруг, – или же, как испытали на своей шкуре бедолаги в «Кафе де Пари», ложились с дьявольской точностью в единственно уязвимую точку надежного, казалось бы, строения, куда и по наводке вряд ли попадешь.

Были еще и бомбы, которые уничтожали целые кварталы, но оставляли, как в данном случае, единственный жилой дом, стоящий как монумент славному лондонскому прошлому.

Этот дом оказался покрупнее его разрушенных «собратьев», хотя в остальном был ничем не примечательным. Так, обычное жилье для среднего класса, притулившееся на рабочей улице, хотя, может, и слегка добротней. Фелдер облюбовал домишко после того, как засек качество штор на окнах и углядел в гостиной старинные картины в рамах, красивые ковры и главную приманку – заманчивый шкаф с надраенной серебряной утварью.

Осмотрительные расспросы помогли ему собрать нужные сведения. В домике коротала свой век вдова, некая миссис Лайалл. Ее муженек в конце прошлой войны перешел в мир иной.

Правда, вламываться в дома, где еще жили их владельцы, Фелдер избегал: слишком рискованно и чревато столкновением с хозяевами. Насилия он не чурался, но, как и любой сметливый человек, предпочитал его по возможности избегать. Но времена наступили тяжелые и с каждым днем становились все трудней. Несмотря на замашки, Фелдер смирился с нехитрым фактом, что для продвижения по «карьерной лестнице» ему необходима протекция, которая дается, увы, вассальной зависимостью (кстати, именно это и стало главным камнем преткновения в банде Билли Хилла). Однако, как ни крути, но только пресловутое подчинение и давало наилучший шанс для Фелдера.

А Хилл, разумеется, потребует подношения, показывающего и уровень Фелдера, и его уважение к покровителю. Поэтому Фелдер хорошенько подумал и решил вычеркнуть из дела Гривса на один вечерок (а если точнее, то не на вечерок, а навсегда). Гривс – слабак и слишком благородный для того, чтобы приглянуться Билли Хиллу. Были у этого размазни еще и принципы: однажды он отказался взять долю от добычи в «Кафе де Пари», которую ему предложил Фелдер в качестве жеста доброй воли (а ведь Гривс тогда даже не был в деле!).

Значит, обчищать дома мертвецов он соглашался, а обшаривать их тела не желал – ишь ты, какой чистоплюй. У Фелдера на подобные сантименты не было ни минутки (у Билли Хилла, надо полагать, тоже).

Фелдер спрятал во внутреннем кармане пальто дубинку со свинцовой сердцевиной, а Найт запасся ножом и деревянным кастетом с винтами и гайками (Найт был парень рукастый и изготовил себе вещицу самостоятельно, не чета обычным уличным воришкам).

Впрочем, эти штуковины были больше для показа. Никто из них не ожидал, что пожилая вдова будет фокусничать… но старики бывают упрямыми, так что иногда их не мешает припугнуть, чтобы будилась память и развязывался язык.

Фелдер повернулся к Найту:

– Готов?

– Угу.

И они направились к дому, шагая по разбитому тротуару.

* * *

Позднее, когда Фелдер умирал (вернее, умирал один из тех, кто был им), он недоуменно размышлял, а не поджидал ли его тот дом со своими обитателями намеренно. Что, если они дожидались его всегда, извечно, понимая некие законы вероятности, замысловатой поперечной штриховки причин и следствий. Может, они давным-давно предугадали, что их пути в конечном итоге должны неизбежно пересечься.

Участие в этом процессе Найта он не учитывал. Найт поступал, как ему сказали, а потому выбор Фелдера ограбить дом и оказался судьбоносным моментом.

Итак, жребий был брошен.

Конечно, Найт мог остановиться на любом из сотен, а то и тысяч вариантов, которые появлялись и исчезали у него в голове, когда они подходили к тому дому.