Музыка ночи

– Где я ошибалась, – пояснила доктор Лайалл. Решившись на максимально глубокий для себя вдох, она произнесла: – Некоторые решения и действия имеют более вредоносные последствия, чем другие. И мне кажется, есть доля вероятности в том, что если они повторяются достаточно часто, то изменяется ткань реальности. Я называю это конфлюэнтностью, местом слияния. Проживи я подольше, я бы, возможно, даже написала об этом монографию.

– Конфлюэнтность, – повторил задумчиво Фелдер, смакуя загадочный термин. – И что такого скверного могли сделать вы, женщина, извините, преклонного возраста?

Вдова слегка нахмурилась.

– Я не сказала «скверного», – проговорила она каким-то сумрачным голосом. – Плохими я свои поступки не считаю. Кто-то, может, и да, а я – нет. Но у моих действий были отражения – назовем их «отдачей», – которые я не могла предвидеть. Конфлюэнтность происходит в крайних точках, и это явление можно назвать экстремальным, однако сама природа существования меняется благодаря действиям, предпринятым человеком. Я не делала ничего дурного. Помогала, чем могла. Но пути всегда разветвляются, причины наносят урон следствиям, и некоторые из них могут завести в серую или, скажем, теневую, зону. А там вас поджидают…

– А красные точки, они что означают? – перебил Фелдер.

Ответа не последовало. Обернувшись, он увидел, что доктор Лайалл закрыла глаза.

– Эй, – окликнул он осторожно. – Эй, док…

Он не двинулся с места, а лишь наблюдал, как ее дыхание становится все тише и наконец замирает. Кружка с бренди выпала из ее руки и забренчала по каминной плитке.

Внезапно Фелдер понял, что шагов Найта, который до сих пор находился на втором этаже, уже не слышно.

* * *

Наверху в доме было четыре помещения: туалет (по мнению Найта – запредельная роскошь), две спальни и еще одна тесная комнатушка.

Найт почесал затылок. Что за ерунда?

Кровать там не помещалась, и вообще каморка смахивала на телефонную будку, а не на нормальное обитаемое пространство. Вдобавок она оказалась набита всякой рухлядью – чемоданами, отслужившими свой век, истрепанными газетами, рамой от дамского велосипеда и вездесущими книгами. Кстати, книги занимали обе спальни и даже сортир, но, в отличие от гостиной, здесь они шаткими колоннами громоздились на полу, чтобы опять-таки высвободить стенное пространство под инфернальные кущи линий.

Найт тщетно пытался осмыслить, зачем он напал на вдову, – и не потому, что ударить леди было свыше его сил (да и не только леди, но и любую случайную девку, которая могла попасться ему под руку), но его озадачивала сама ярость нападения. Сперва его охватил не только гнев, саднящий, будто рана, но и неизъяснимый страх. Одного лишь орнамента на стенах для такого выпада было недостаточно. Линии, конечно, странные и вселяющие беспокойство, но не более того. Может, на него нашло помутнение, хотя на улице он чувствовал себя вполне сносно. Зато в доме ощущались некие миазмы, словно здешний воздух был загрязнен, несмотря на то, что жилище это было ничем не лучше и не хуже других домишек, где он бывал. Тут просто-напросто живет – или медленно умирает (смотря как на это посмотреть) – пожилая вдовушка, только и всего.

Между тем обшаривание верхних комнат принесло свои результаты. В главной спальне Найт обнаружил набор ювелирных украшений, в основном золотых, а среди них резной медальон, инкрустированный рубинами и алмазами. Попалась и жестяная коробочка. Найт вскрыл ее лезвием ножа и увидел банкноты на сотню с лишним фунтов, а еще колбаску золотых соверенов. Найт тотчас цапнул себе парочку монет и спрятал за подкладку. Он знал, что Фелдер собирался передать бо́льшую часть добычи Билли Хиллу, и не спорил с напарником, однако это вовсе не означало, что он уже лишился здравого смысла.

Быть может, Хилл, прикарманив подношение, вышвырнет их на улицу, а то еще и речью разразится в назидание, что подачками, мол, его расположение не купишь. Поэтому золотые соверены облегчат боль разрыва и обеспечат Найту подстраховку на тот случай, ежели он сам решит Фелдера кинуть.

А если Билли Хилл их примет, то оно и к добру: соверены станут заделом на пути к наживе покрупнее.

Найт уже распихивал добро по карманам, но внезапно застыл как вкопанный: он услышал чьи-то шаги. Вначале Найт решил, что это Фелдер, однако поступь была слишком уж легкой, да и Фелдер не стал бы бродить по чужому дому, не предупредив напарника. Найт повернулся и обомлел: он заметил худую детскую стопу, которая моментально скрылась из вида. Похоже, за ним наблюдал ребенок – и он боялся, что его поймают. Судя по всему, мальчик, хотя уловить движение удалось буквально краем глаза. Но где здесь могло укрываться дитя? В нижних комнатах спрятаться негде, а второй этаж Найт прочесал досконально. Или мальчишка затаился среди хлама в чуланчике? Теоретически это возможно, но маловероятно, если он только не постарался затаиться в укрытии из книг, чемоданов и ящиков.