Музыкальный инстинкт. Почему мы любим музыку

Описанный порядок действий может показаться очень сложным и сбить с толку. Но, по сути, он представляет собой разделение когнитивного процесса на серию более абстрактных процессов, которые выполняются каскадом от более простой функции к более сложной. Изначальная задача мозга – определить базовые акустические строительные блоки, например, частоту основного тона и гармоники, длительность нот и громкость; затем полученную информацию нужно разбить на отдельные инструменты или мелодии. Результаты сравниваются с музыкальными воспоминаниями и опытом – например, имплицитным и эксплицитным знанием гармонических отношений и каденций, жанров и стилей. Как правило, проявляющийся музыкальный ландшафт основывается на информации из других когнитивных областей (например, если мы слушаем песню с осмысленным текстом). В то же время каждый из аспектов анализа и синтеза привлекает наши эмоции, в результате чего эмоциональная, ассоциативная и синтаксическая информация соединяются и стимулируют поведенческий ответ: мы радуемся, успокаиваемся, умиляемся или раздражаемся.

Процесс обработки вовлекает в работу нейронные связи общего назначения, которые имеют отношение к музыкальному контексту раздражителей, – например, обработка тона и ритма осуществляется общими аспектами звукового восприятия, которые также задействуются в обработке речи и окружающих звуков. Но существует ли область мозга, связанная исключительно с обработкой музыки? Сложный вопрос. Ее существование могло бы подтвердить врожденность музыкальности, ее рождение в процессе эволюции, что в свою очередь означало бы, что музыкальность является адаптивной функцией, то есть когда-то она помогала нашим далеким предкам успешно производить потомство. Поиск специализированного музыкального модуля мозга в таком контексте периодически превращается в эмотивную миссию, а результат поиска может дать ответ на вопрос, является ли музыка фундаментальной частью человеческого существования или она просто паразитирует на других когнитивных функциях. Но на сегодняшний день поиски к осмысленным результатам не привели.

Когда все идет не по плану

Самым плодотворным методом изучения способности мозга справляться со сложными когнитивными и перцепционными задачами является наблюдение за людьми, которые страдают от селективных расстройств в интересующей нас области мозга. Повреждение определенных частей мозга может ослабить или уничтожить специфические функции, сохранив остальные неизменными. Грубо говоря (и не всегда безопасно делать подобные предположения), если человек теряет способность выполнять одну задачу и сохраняет способность выполнять другую, то, вероятно, эти задачи обрабатываются в разных частях мозга.

При обработке музыки, как и при выполнении другого когнитивного процесса вроде зрения или запоминания, последствия селективной дисфункции могут быть безнадежными, но в то же время печально интересными, хотя чаще они выражаются в куда больших затруднениях, чем просто маленькие неудобства.

Изучение таких случаев поможет нам отыскать исконный «модуль» обработки музыкальной информации, если таковой существует. Но любые доказательства его существования на сегодняшний день остаются в лучшем случае неконкретными, а единственное распространенное (наблюдается у четырех процентов людей) нарушение восприятия музыки связано с невозможностью определить отношения между тонами разной высоты. Такие люди не различают оттенков звука, не могут совсем или могут очень слабо судить о том, является ли звучащий тон выше или ниже предыдущего. Удивительно, но такая умственная особенность никак не зависит от восприятия индивидуального тона, поэтому один и тот же человек может обладать двумя взаимоисключающими особенностями – абсолютным слухом и неспособностью различать оттенки звука. Более того, неспособность различать эти оттенки не лишает человека музыкальности – люди с таким нарушением могут играть на музыкальных инструментах, хотя большинство из них не занимается музыкой, потому что они сами решили (или им сказали), что музыка «не для них». Последние неврологические исследования доказывают, что даже неспособные различать оттенки звука люди своеобразно слышат «неправильные» ноты: в их мозге возникает такой же тип электрического сигнала, как и у других людей, но несоответствие, похоже, не проникает в сознательное понимание.[63]