МЫ

Рассвет сочился будто в сите,Когда в звенящем серебреРванулся резко истребительКосым движением к земле.Пилот, в бесстрашье шансы взвесив,Хватался в спешке за рули,Но все дороги с поднебесьяК суровой гибели вели.И с жаждой верной не разбиться,Спасая в виражах мотор,Хотел он взмыть, но силу птицыПрезрели небо и простор.Она все тело распластала,Скользя в пространстве на крыле,И вспышкой взрыва и металлаЖизнь догорела на земле.…А сила ветра так же крепла,

Восходом солнца цвел восток,И на земле сквозь дымку пеплаПробился утренний цветок.Уже истлели тело, крылья,Но жизнь, войдя с людьми в родство,Презрев пред гибелью бессилье,Свое справляла торжество.Как прежде, люди в небо рвалисьВ упорной жажде высоты.А в небе гасли, рассыпалисьЗвезд изумрудные цветы.И пахли юностью побегиВетвей. Прорезав тишину,Другой пилот в крутом разбегеВзмыл в голубую вышину.Мир был по-прежнему огромен,Прекрасен, радужен, цветист;

И с человечьим сердцем вровеньНа ветке бился первый лист.И, не смущаясь пепла, тлена,Крушенья дерзостной мечты,Вновь ликовала кровь по венамВ упорной жажде высоты!

1938

Рождение искусства

Приду к тебе и в памяти оставлюЗастой вещей, идущих на износ,Спокойный сон ночного ЯрославляИ древний запах бронзовых волос.Все это так на правду не похожеИ вместе с тем понятно и светло,Как будто я упрямее и строжеВзглянул на этот мир через стекло.И мир встает — столетье за столетьем,

И тот художник гениален был,Кто совершенство форм его заметилИ первый трепет жизни ощутил.И был тот час, когда, от стужи хмурый,И грубый корм свой поднося к губе,И кутаясь в тепло звериной шкуры,Он в первый раз подумал о тебе.Он слушал ветра голос многоустыйИ видел своды первозданных скал!Влюбляясь в жизнь, он выдумал искусствоИ образ твой в пещере изваял.Пусть истукан массивен был и грубИ походил скорей на чью-то тушу,Но человеку был тот идол люб:Он в каменную складку губВсе мастерство вложил свое и душу.Так, впроголодь живя, кореньями питаясь,

Он различил однажды неба цвет.Тогда в него навек вселилась завистьК той гамме красок. Он открыл секретБессмертья их. И где б теперь он ни был,Куда б ни шел, он всюду их искал.Так, раз вступив в соперничество с небом,Он навсегда к нему возревновал.Он гальку взял и так раскрасил камень,Такое людям бросил торжество,Что ты сдалась, когда, припав губамиК его руке, поверила в него.Вот потому ты много больше значишь,Чем эта ночь в исходе сентября.Мне даже хорошо, когда ты плачешь,Сквозь слезы о прекрасном говоря.

1939

На родине