Мы были подонками: Закладка 2

Артём опешил от такой наглости. Квартиру от завода получала мать, когда ещё был жив отец. А этого мудозвона в помине не утруждались звать.

– А это кто такой? – спросил Шпана у матери, небрежно тыкая большой палец руки в сторону. – Пусть свой рот закроет. А то несёт как из придорожного сортира.

Отчим дёрнулся в сторону Артёма и замахнулся кулаком. Шпана ждал, успел отскочить в проём на кухню. Удар пришёлся об угол стены. «Названный папой» зарычал от боли, ещё больше взбесился, кинулся на пасынка, готовый смести.

Артём схватил лежавший на столе нож и резко выставил лезвием вперёд. Отчим чуть-чуть не напоролся пузом на кухонную сталь. Мать истерично запричитала, чтобы Шпана уходил из дома. Остриё огромного лезвия касалось живота ненавистного отчима. Артём с силой сжал рукоятку обеими ладонями, держал нож на вытянутую руку. Отчим бледнел в дверном проёме на кухню, поднял пальцы на уровень головы, словно собирался сдаваться. Он боялся шелохнуться, не сводил глаз с блестящего ножа, который сам недавно сделал и очень остро наточил. И теперь раздумывал – успеет перехватить руку или лучше отскочить назад, при этом резко открыть дверь ванной, чтобы как-то защититься и преградить путь пасынку. Он не знал на что этот малый может сейчас решиться, но надеялся, что не пхнёт лезвием вперёд. От напряжения на лице выступили капли пота.

– Что, папаша? – Руки Шпаны подрагивали. – Может, сделать тебе, как там в песне поётся, дырочку в правом боку? – Артём кольнул в пупок. Отчим непроизвольно дёрнул руками, коротко отшагнул. – Тихо! – крикнул Шпана и быстро поднёс остриё лезвия к подбородку, слегка надавил. – Шелохнёшься и твои мозги обнимут кончик этого ножичка.

– Не трогай его! – заорала мать, набирая номер на телефоне. – Сейчас милиция приедет.

Артёму стало тоскливо и обидно. За короткое время родная мать собиралась его сажать – дважды. Всё никак не могут избавиться от него. А ведь он не собирался никого резать или что-либо ещё плохого делать. Сами всё затеяли. Вот так и рождают преступников, нарекая их отребьем, не замечая самих себя.

За окном на улице раздался свист. Прокричали имя Артёма.

– Вот, твоя шпана тебя зовёт, – плакала мать. – Выметайся отсюда. И чтобы духу твоего здесь больше не было. Пропадай как знаешь. Я отказываюсь от тебя. Ты мне больше не сын. Будь ты проклят!

– Всю жизнь только и делаешь, что меня проклинаешь. Освободи дорогу, – спокойным тоном сказал Артём отчиму. – И вы меня больше не увидите.

Отчим медленно отошёл к матери. Шпана подошёл к входной двери, продолжая держать вытянутую руку с ножом. Взял куртку с трельяжа, кинул нож на пол, сплюнул туда же и тихо вышел. Он сбежал на улицу вовремя. Мансур вышел из машины и собирался за ним подниматься.

– Что застрял?

– Отчим взбунтовался, пришлось осадить. Надо бы ему как-то почки опустить ниже ляжек. А?

– Хорошо. Давай оформим, – согласился Вадим. Друзья сели в машину. Артём со всеми поздоровался.

– Короче, – громко сказал Игорь, тронув «пятёрку» с места. – В общем, здесь такая тема. На свадьбу куда мы сейчас едем, невеста… я с ней три года пролазил. Седьмой, восьмой, девятый классы. Целку ей рвал. Она с нашего посёлка. Олег и Эдик её знают. – Ребята кивнули. – Потом она от меня свалила там к одному пентюху. Его мы, конечно, наказали. А с ней… все же знают моего брата, он сделал так, что её отымело половина посёлка. Мы её даже с братом вдвоём фигачили. А один раз она ужралась, мы решили её сфоткать во всяких разностях. Сейчас покажу.

– Что, правда? – обрадовался Бритый. – Давай оценим. Что раньше не говорил?

Игорь открыл бардачок, достал свёрнутый полупрозрачный пакет, через который можно смутно разглядеть наличие фотографий. Вадим взял у Игоря свёрток, развернул и стал рассматривать домашнюю порнушку. Другие с интересом и нетерпением ждали. Фотографии пошли по кругу. Все молча таращились.

– В принципе, не хилая тёлка. Да? – Ладан заглянул в фотографию, которую рассматривал Вадим.

– Угу, – отозвался Олег, качнув головой.

Игорь продолжил:

– Так вот. Мы с братом, когда не было баб, а хотелось, свободно цепляли её и пользовались. Она у нас была как ручная. Без нашего согласия ни с кем. У нас был уговор, если найдёт кого-то и захочет замуж, то скажет нам. И после отступного мы благословляем её…

Эдик и Олег громко рассмеялись.

– И отпускаем, – договорил Ладан.

– Что за отступной? – поинтересовался Шпана.

– А это – она должна прийти на одну хату. И кто там будет – сделать всем по кругу, кто что пожелает. Здесь же. При всех.

Мансур обернулся и взглянул на Артёма, потом на Игоря:

– А если вас человек двадцать? Ничего себе ты изверг. И это за то, что она тебя променяла?

Игорь не обратил внимания на последние слова.

– Больше пяти, шести человек там не бывает, – и добавил, – мужиков. Изредка наберётся с десяток. Она постепенно такая прорва стала. Ей десятком больше, десятком меньше, всё как одного.

Друзья тихо рассмеялись.

– Так главное – она никому не сказала, что замуж выходит. Брата посадили, а я как-то перестал ею пользоваться. Как женился. Даже раньше.