Мы долгое эхо друг друга

Мама, что ты знаешь о ней?           Ничего.Только имя ее.Только и всего.Что ты знаешь,           заранее обвиняее в самых ужасных грехах земли?Только сплетни,которые в дом приползли,на два месяца опередив меня.Приползли.           Угол выбрали потемней.Нашептали и стали, злорадствуя, ждать:чем, мол, встретит сыночка                 родная мать?Как, мол, этот сыночек ответит ей?Тихо шепчут они:           – Дыму нет без огня.Причитают:           – С такою семья – не семья.Подхихикивают…Но послушай меня,беспокойная мама моя.Разве можешь ты мне сказать:

                                не пиши?Разве можешь ты мне сказать?:                                не дыши?Разве можешь ты мне сказать:не живи?Так зачем говоришь:           «Людей не смеши»,говоришь:           «Придет еще время любви»?Мама, милая!Это все не пустяк!И ломлюсь не в открытые двери я,потому что знаю:           принято такговорить своим сыновьям, —говорить:           «Ты думай пока не о том», —говорить:           «Подожди еще несколько лет,настоящее самое будет потом…»Что же, может, и так…           Ну, а если – нет?Ну, а если,           решив переждать года,сердцу я солгу и, себе на беду,

мимо самого светлого счастья пройду, —что тогда?..Я любовь такую искал,чтоб —всего сильней!Я тебе никогда не лгал!Ты ведь верила мне.Я скрывать и теперь ничего не хочу.Мама, слезы утри,           печали развей —я за это жизнью своей заплачу.Но поверь, —           я очень прошу! —                   поверьв ту, которая в жизнь мою светом вошла,стала воздухом мне,           позвала к перу,в ту, что сердце так бережно в руки взяла,как отцы новорожденных только берут.

«То, где мы жили, называлось югом…»

То, где мы жили,                     называлось югом…

И каждый раз,как только мы вставали,казался мир вокруг                     настолько юным,что в нем —                     наверняка! —                               существовалипока еще не названные вещи.Беспомощный,под безымянным небомрождался мир.Он вовсе не был                     вечным.Усталым не был.И всесильным не был.Он появлялся.Он пьянил, как брага.Он был доверчивым                     и откровенным…О, это удивительное право:назвать землею – землю,ветер – ветром!Увидев         ослепительное нечто,на миг сомкнуть

торжественные векии радостно провозгласить:«Ты —небо!Да будет такотныне и вовеки!..Да будет мир           ежесекундно юным.Да будет он такимсейчас и позже…»То, где мы жили,                     называлось югом.И было нам по двадцать лет.Не больше…И нисходила ночь —                     от звезд рябая.И мы,заполненные гулкой ширью,намаявшись,почти что засыпая,любовьбесстрашно называлижизнью.

«Горбуша в сентябре идет метать икру…»