Мы дрались с «Тиграми»

— А почему у них пулеметы и пушки не замаскированы? — спрашиваю у гостя.

— Это они специально, для устрашения их открытыми держат. Пугают партизан, у нас же нет артиллерии.

— Сейчас мы тоже их «попугаем»! — бросил я, до глубины души уязвленный нахальством противника.

И тут как раз среди кукурузных стеблей огорода показались приземистые «доджи» с нашими пушками. Я распорядился закатить орудия в стоявшие на берегу плетеные сараи, проломили в стенах-плетнях дыры и просунули в них орудийные стволы. Пушек и пулеметов на том берегу было около сорока. Приказал старшему на батарее лейтенанту Коньшину распределить цели между орудиями. Предвкушая радость уничтожения противника, заволновались и орудийные расчеты — прямой наводкой да с расстояния шестисот метров уничтожить открытую цель никакого труда не составит! По моей команде пушки обрушили свои снаряды на противоположный берег.

Грохот выстрелов, внезапность артналета повергли фашистов в шок. В течение трех минут в воздух взлетела вся береговая оборона города вместе с расчетами. Притаившиеся около нас в кустах югославские партизаны, увидав результаты стрельбы, возрадовались, как дети, — они прыгали, кричали, визжали. Весь противоположный берег покрылся сизым дымком разрывов от наших снарядов. Вместо пушек и пулеметов с их расчетами, блаженно дремавшими на солнечном припеке, образовались черные воронки, вокруг которых было уничтожено все живое.

Этого оказалось достаточным, чтобы фашисты подняли белый флаг. Сначала на крыше школы, потом на церкви и далее по всему городку забелели флаги. Фашисты сдавались в плен. Мы впервые видели подобное, и нам никак не верилось, что городок покорен.

— Пойдемте, друже капитан, с нами вместе через мост в город, чтобы пленить гарнизон, — предложил мне командир партизанского отряда.

Соблазн был так велик, что я, не раздумывая, согласился. Оставив за себя с Морозовым лейтенанта Коньшина, я с тремя арт-управленцами, лейтенантом Медведевым и группой партизан отправился к мосту.

Мы дошли до середины моста и увидели два ряда ежей из колючей проволоки, которые преграждали нам путь. А с той стороны моста нам навстречу двигались с высоко поднятым белым флагом фашисты. Когда они подошли и молча с недоумением уставились на наш небольшой отряд* состоявший из. двадцати пятр человек, я впервые испугался: а что, если раздумают?! Наши орудия продолжали демонстративно двигать стволами и в случае чего ударят по тому берегу. Но ведь и мы наверняка находимся на мушках их уцелевших пулеметов. Мост железный, спрятаться за фермы моста и отойти возможность есть, но несколько секунд молчаливой задержки со стороны противника ввели меня в страх — а проще сказать, я пришел в ужас: и как я не подумал об этом раньше?!! Но! — делаю решительных два шага впереди, показав рукой на ежи из колючки, громко требую от противоположной стороны сбросить их в воду — освободить нам путь.

Послышалась команда, и солдаты противника бросились к ежам. Проход освобожден. Подхожу к фашистам. Все они вооружены — за плечами и на поясных ремнях все еще висят пистолеты и автоматы. Приказываю сбросить к моим ногам оружие. Только когда оружие врагов загремело о железный настил моста, напряжение мое спало.

Вслед за белым флагом направляемся к церкви. Там, на площади, уже выстроены четники — югославские фашисты, их человек двести; немцев мы ни одного не видели. Показываю рукой место в стороне, куда надо сложить все оружие. Предлагаю командиру партизанского отряда заняться разоружением и пленением гарнизона, а сам с Медведевым и тремя разведчиками направляюсь вдоль улицы в глубь городка. Навстречу нам движется группа вооруженных четников, все они идут сдаваться в плен. Обращаю внимание на широкую кобуру на ремне вражеского офицера. Сразу понял, что у него «браунинг» с магазином на четырнадцать патронов, я давно мечтал заиметь такой пистолет. Останавливаю этого офицера. С ним человек пятнадцать солдат и офицеров. Показываю на кобуру и приказываю достать пистолет. Офицер молча выполняет приказ и подает мне пистолет. Требую и кобуру. Довольный, несу в руке трофей, и тут только приходит в голову: а что, если бы офицер взбунтовался, завязалась бы потасовка?.. В конечном счете мы затерялись бы среди вражеских солдат и верх в любом случае был бы не на нашей стороне. Я круто повернул назад, и все мы быстро направились к мосту.

Наша экспедиция заняла часа полтора. Когда я вернулся на противоположный берег к комбату Морозову, чтобы продолжить бой со «своими» немцами, оказалось, что немцы уже оставили Богданье. На КП комбата прибыл и командир стрелкового полка подполковник Козлов. Мне в ту пору было двадцать три, а ему около сорока.

— Молодец, — сказал он мне, — город взял! Я уже сообщил по радио генералу. Правильно сделал, что уничтожил вражеские пушки и пулеметы, но в город на твоем месте я бы не пошел. Ты здорово рисковал.

Спустя полчаса наша дивизия беспрепятственно вошла в Трстеник.