Мы и наши малыши

Возможно, что кортизол – гормон, выделяющийся при стрессе, – может повышать у матерей бдительность и помогать настроиться на своего новорожденного малыша. Кортизол важен для реакции «бороться или бежать» – быстро проникая в клетки, он повышает восприимчивость организма к внешним раздражителям и готовит его к тому, чтобы на них отреагировать. В этом смысле переживающих стресс из-за трудных родов матерей высокий уровень кортизола в крови может настраивать на то, чтобы воспринять запах, ощущение и все прочие аспекты облика новорожденного и так или иначе на эти сигналы отреагировать. Например, в одном исследовании обнаружилось, что матери с высоким уровнем кортизола в крови больше разговаривают со своими младенцами, чем все остальные; однако неизвестно, является ли это всего лишь разницей в том, как некоторые женщины справляются с родами, особенностями их личности или ничего не значащей статистической помехой[56].

У других животных, особенно грызунов, окситоцин играет важную роль во всевозможных отношениях привязанности, в том числе и материнском поведении[57]. Но хотя у только что родивших женщин концентрация окситоцина в крови чрезвычайно высока, исследователи не обнаружили у людей прямой зависимости между уровнем окситоцина и материнским поведением. Однако возможно, что существует некое взаимодействие между физиологической стороной грудного вскармливания, связанного с окситоцином и пролактином, и материнской заботой. Эти гормоны, в особенности пролактин, участвуют в выработке материнских бета-эндорфинов – тех самых веществ, которые вызывают ощущение покоя и подавляют враждебность, тревожность и раздражительность, одновременно побуждая человека проявлять нежность. Еще значимее то, что бета-эндорфины вызывают привыкание в том смысле, что они усиливают ощущения удовольствия[58]

. Не исключено, что кормление грудью неким образом стимулирует выработку бета-эндорфинов, но заслуживающих доверия документальных доказательств наличия подобного механизма все еще нет.

То, что матерям свойственна некая повышенная чувствительность, вызываемая физиологической либо эмоциональной реакцией, видно по тому, что вскоре после родов те уже могут узнавать своего малыша по одному лишь только запаху или голосу. Было несколько исследований, показавших, что матери, проведя со своими новорожденными всего несколько часов, уже могут узнать своего малыша по запаху, находя его распашонку среди чужих[59]. Они также довольно хорошо слышат плач своего ребенка. Женщины в послеродовых палатах обычно не пробуждаются на плач чужих младенцев, но если рядом начинает плакать их собственный, немедленно просыпаются. Родившие женщины также хорошо различают плач собственного малыша на записи, где спектрограмма каждого голоса уникальна, как отпечатки пальцев

[60]. Они могут безошибочно различать записанные при разных обстоятельствах и проигранные им типы плача – просит ли младенец есть или сменить ему подгузник[61]

.

Хотя это указывает на наличие у матерей врожденного инстинктивного навыка различения и взаимодействия с младенцами, содержание этого взаимодействия не является жестко заданным. Более того, все эти исследования показывают, что с течением времени матери научаются лучше различать своих детей на слух и по запаху и что женщины, у которых уже были дети, делают это лучше, чем молодые матери. Хотя некоторые из этих способностей и могут являться для женщин врожденными, навык и эффективность их применения приходят с практикой и опытом, что вполне ожидаемо для вида типа нашего, у которого обучение является важным компонентом поведенческих моделей. Даже материнское отношение – положительная реакция на детей и своего собственного младенца, которая должна была бы быть наиболее врожденным аспектом материнского поведения, – изменяется под действием жизненного опыта. В одном исследовании ученые провели с 68 женщинами по три интервью: один раз во время беременности, затем через три дня после родов и на втором году жизни их младенца. Все опрошенные выказали однозначный прирост в позитивности отношения к своим малышам – со временем они начинали испытывать к ним все большую и большую привязанность[62].

В том, что матерям, чтобы глубоко привязаться к своим детям, нужно их наблюдать, провести вместе с ними время и узнать их как личности, нет ничего удивительного. Мы с вами – сложные, наделенные эмоциями живые существа, и чтобы принять чужое «я», даже если половина генов у него ваша, требуется приложить некоторые усилия. Так что в поведении матери нет ничего с неизбежностью запрограммированного, даже если некий инстинкт и подсказывает ей быть открытой к новой привязанности. Матерям и их младенцам, хотя они и предрасположены к тому, чтобы вступить в отношения привязанности, с очевидностью требуется длительное общение, чтобы сделать эти узы по-настоящему крепкими.

Существует ли отцовский инстинкт?