Мы из Бреста. Штурмовой батальон

— Ну что, вы, не я. Вот командира нашего надо привести в порядок — побрить и подстричь.

— Такой молодой, а уже командир. Ви, далеко пойдете. Я это, вам, точно говорю! Шмит, никогда не ошибается. Можете мне верить. Не беспокойтесь за свой внешний вид, будете просто отлично выглядеть. Столько лет привожу людей в порядок и пока никто не жаловался. А уж, сколько командиров подстриг в Менске, вы себе даже представить не можете! Сам товарищ Павлов у меня в клиентах был! Я имел мастерскую недалеко от площади Ленина, так многие товарищи командиры приходили и были моими постоянными клиентами, — обматывая меня простыней и готовя пену, говорил Шмит. — Ви знаете, я живу так долго, что уже пережил несколько войн. Я знаю, что обычно нужно военным и у меня есть, что вам предложить. Могу предложить подстричь покороче или Ви хотите под товарища Котовского?

— Покороче. — Ответил я. Мне нравился этот человек, не унывающий даже в тяжелой обстановке.

Под разговор Исаак Лаврентьевич быстро меня подстриг и побрил.

— Ну вот, совсем красивый, жаль, что нет большого зеркала, а то бы, Ви, могли оценить мою работу. В Минске на танцах в горпарке вы бы таким видом имели огромный успех у женщин.

— Спасибо огромное. Что вы, Исаак Лаврентьевич, я вам верю, что сделано отлично. Но, увы, в Минске сейчас немцы. Вот когда мы выбьем их оттуда, обязательно посещу горпарк и прогульнусь с красивыми девушками, а перед этим обязательно посещу вашу мастерскую.

— Скорее бы…

— Будем надеяться на лучшее. Никто вас не обижает здесь? Какие у вас планы на дальнейшее? Скоро будет бой и оставаться с нами не безопасно. Хотя, конечно, мне бы хотелось иметь в нашей части такого специалиста как вы. Но лучше вам уходить от нас. Подальше, продуктов на дорогу дадим.

— Я это понял, но куда нам. С нами дети. Одни погибнем, устали бежать и так давно отступаем. Лучше уж мы с вами, до конца.

— Как хотите. Оставайтесь, но я бы рекомендовал все-таки уйти, — но увидев отрицательный жест Шмита, продолжил. — Петрович, беженцев давай зачисляй в тыл — пусть помогают, поставь на котловое довольствие. Скажешь Николаеву, пусть внесет в Книгу учета личного батальона, да проверь, чтобы он остальные сведения внес, как следует. Всех женщин, и тех, кто знает медицину, на помощь Лене отправь. Остальных на свое усмотрение. Если там нужно вещами помочь — выдай из наших запасов. Еще скажи своим орлам, чтобы приготовили побольше горячей воды, пока есть время, пусть ребята помоются и приведут себя в порядок. Ну, а Вам, Исаак Лаврентьевич, еще раз спасибо. Если уж кто еще соберется из наших привести себя в порядок, то я на Вас надеюсь.

— Конечно, в чем вопрос, сделаем как надо. Только знаете. Как бы это сказать?… — Замялся Шмит.

Поняв о чем вопрос, я сказал:

— Если вопрос об оплате, то не беспокойтесь. Петрович, потом рассчитаешься из наших сумм. Время военное, но оплату за работу никто не отменял.

— Вот это правильно, скажите, а у Вас, мама случаем не еврейка? В наше время там трудно найти понимающих людей… — Спросил Шмит.

— А что похож? Но, увы, нет. — Одеваясь, ответил я. — Не было у меня в роду евреев. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Все возникшие вопросы обсудите с Александром Петровичем.

— Ну, нет, так нет. Конечно, все будет в лучшем виде.

Попрощавшись, я двинулся в сторону позиций. Утро было в самом разгаре. Вышло из-за леса и засветило солнце, все вокруг просыпалось. По дороге меня перехватил Никитин.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант. Вы, прям, как в мирное время — выбриты, подстрижены, одеколоном пахнете, сапоги блестят. Эх, вам бы пару орденов на грудь и все девушки ваши.

— Доброе утро. Тебе бы тоже не помешало, а то ходишь заросший, как не пойми чего. Сходи к Петровичу, у нас теперь есть штатный парикмахер, приведи себя в порядок. Остальным сообщи об этом, может, кто еще сподобится. Что там у нас? Как немцы?

— Есть, будет сделано! Там ком. полка звонил, ему сказали что вы на позициях, он приказал с ним связаться, как вернетесь. Немцы ведут себя тихо. Наблюдатели говорят, что у немцев недавно была побудка, но в окопах оживления не видно. Незаметно, что они готовятся к бою.

— Понятно, что ничего не понятно. Давай двигай к Петровичу, я буду на КП.

В траншеях бойцы что-то перекусывали, смеялись, переговаривались, курили сидя на дне окопов. С большей частью из бойцов мы вместе шли по дорогам Белоруссии, я их видел в боях и был уверен в них. С бойцами, что остались от маршевого батальона, было сложнее. То, что они вчера сражались и не сбежали — уже хорошо, но что будет дальше? Я не заметил в людях какого-то особого ажиотажа от предстоящего боя. Не было видно большого страха и лишнего волнения. Вчерашний бой и победа над врагом дала людям стойкость под огнем и уверенность в том, что немцев можно бить. Это не могло не радовать. На КП меня ждали Володин и командиры подразделений.