Мы из губрозыска

За вторым столиком гуляла артель: крепкие мужички-ремесленники. В принципе, их можно себе представить в темное время на глухой дороге, однако это из области догадок. На текущий момент мужички зарабатывают себе на жизнь честно. Может, и дурят фининспектора, но о том пусть у него голова болит. Для уголовного розыска сия шатия-братия тоже интереса не представляет. Пусть каждый своим делом занимается.

А вот третий столик был куда любопытней. За ним обретался деловой народишко: руки в наколочках, в речь вплетены фразы из блатной фени. В деревне эти словечки редко услышишь, а вот в городе — чаще, чем хотелось бы.

Взгляд у блатной публики особый, внешне расслабленный, но таящий в себе живой интерес. Человека словно на невидимых весах взвешивают, прикидывая, что с него взять и не будет ли с того опасных последствий. На Петра внимания не обратили. Ну да, их наметанным глазом сразу видно, что многого с него не возьмешь, а раз так — чего лишний раз напрягаться?

Мои клиенты, сообразил Елисеев и сразу расслабился. Теперь он знал, что будет делать, когда в зал ворвется облава.

Глава 9

Урки среагировали первыми на возню у входа. Стоило лишь раздаться подозрительному шуму, как они повскакали со своих мест и кинулись врассыпную. А снаружи уже неслись тревожные выкрики и свист.

«Облава!», — разлетелось по залу.

Самый ловкий бандюган бросился к окну, ногой высадил раму и едва не выпрыгнул в дыру, которая зияла острыми, словно пасть акулы, осколками разбитого стекла. Помешал прогремевший с улицы выстрел. Колычев нарочно расставил бойцов так, чтобы никто не улизнул из здания.

Тогда урка метнулся к черному ходу, но оттуда уже бежали, громыхая ботинками, чоновцы. Через центральный вход ворвался Колычев, размахивая револьвером.

— Уголовный розыск! Всем оставаться на своих местах! Проверка документов.

Для убедительности он бахнул в потолок, с которого сразу посыпалась побелка. Выстрел отрезвил всех, кроме урки, прыгавшего в окно.

Взгляд бандита встревоженной птицей заметался по сторонам и наконец остановился на худенькой синеглазой девушке, сидевшей за одним столиком с седоволосым, хорошо одетым мужчиной с бородкой-клинышком. Елисеев заприметил ее сразу. Даже удивился, что она делает в таком заведении: на пресловутых «манек»-проституток девушка не походила и явно была из бывших. Впрочем, жизнь сейчас такова, что немало воспитанниц учреждений для благородных девиц пошли на панель, чтобы хоть как-то прокормиться. И если бы не фамильное сходство между девушкой и ее спутником, то Петр так бы и подумал.

События развивались стремительно. Одним рывком бандит выдернул девушку из-за стола и приставил дуло револьвера к ее виску. Та испуганно взвизгнула, однако сознание не потеряла. Ее синие глаза с мольбой глядели на окружающих, лицо побелело.

— Не дергайся, курва! — пригрозил урка.

Серьезный преступник, сообразил Елисеев. Вон как быстро соориентировался в ситуации.

Чоновцам еще не приходилось оказываться в такой ситуации. Бойцы растеряно попятились.

— Но-но! — прикрикнул один, пытаясь потеснить бандита штыком. — Не балуй!

— Сам не балуй, дядя! — весело осклабился урка. — Видишь, какую кралю я на мушке держу? Дай пройти, если не хочешь, чтобы я этой бабенции мозги вышиб.

Колычев пристально уставился на него, вспоминая.

— Леха-конокрад?

— Он самый! — снова заухмылялся уголовник. — Стало быть, известна вам моя физиономия!

— Еще как известна. Только говорили, что убили тебя.

— То брехня была! Слухи…

Конокрад гоготнул.

— Отпусти девушку, — сказал Колычев.

— Да ну?! — изумился Леха. — С какой такой стати?

— Отпусти, — повторил Колычев. — Тебе же хуже будет.

— Я ведь выстрелю, — сказал бандит. — Ей-богу, выстрелю, если меня не пропустите. Ты меня знаешь, Колычев.

— Знаю, Леха, — кивнул сыщик. — Знаю, что для тебя человеческая жизнь — копейка.

— То-то, — польщенно произнес Леха. — Выпусти меня и моих корешей, и никто не умрет. Слово даю.

— Много твое воровское слово стоит! — брезгливо сказал Колычев.

Он поискал взглядом напряженно сидевшего Елисеева, повел бровью: ну что же ты сидишь, Петр! Придумай что-нибудь…

Елисеев осторожно опустил подбородок. Он и сам лихорадочно искал способ, как выкрутиться из ситуации. Жалко девчонку — Колычев сказал, что бандиту убить ее — раз плюнуть. И Борис тоже не отступится. Не станет он выпускать конокрада из ресторана. Для него это — что ржавым ножом по печенке. Ведь кто такой конокрад — это не просто вор, а еще и убийца. Уводя лошадей, он фактически обрекал крестьянскую семью на голодную смерть. Нельзя прожить в деревне без лошади. Для огромного большинства крестьян — она единственная кормилица. На ней и вспашешь, и за сеном съездишь, и товар отвезешь. Не зря сельчане, поймав конокрада на месте преступления, зачастую люто с ним расправлялись.

Что делать?

Спутник девушки сделал попытку подняться.

— Лиза!

— Сидеть! — властно прикрикнул на него Леха.

Он бешено крутил головой, не выпуская из поля внимания никого из присутствующих.

Опытный, сука! — подумал Елисеев.

Он попробовал пошевелиться и сразу замер, когда бандит зацокал языком.