Мы кузнецы (СИ)

  Поскольку супружница вновь пребывала в тягости, да ещё и первенца грудью продолжала кормить, в поход брать её не стал, как и пацанов при ней оставил - пусть пока грамоте да счёту поучатся без меня. Да и на кровь смотреть им пока рано. Ведь для экспресс-подчинения воли новых адептов, а по сути - морального изнасилования, резонатору требовалась подпитка. Пока шла война, лить вражью юшку выходило даже во благо, значит следовало момент не упускать. Разумеется Дракуле не уподобляясь, но и не слишком противника щадя.

  Навербованный в Новоархангельске люд настроен и так был дружественно, и его получалось "дорабатывать" взаимообразно щадящим, агитационным методом, почти без энергопотерь. Чуть усугубив устную пропаганду нейро-лингвистическим программированием. В "столице" подёнка на РАК за гривенник-другой удачей считалась, так что мне, настраивая на трудовой подвиг, дополнять сознание трудящихся оставалось только откровениями типа "воровать не хорошо", и за будущие старательские артели беспокоиться более не требовалось.

  Только то что ждёт их хоть и не лёгкий, а для непосвящённых и полный соблазнов, но мирный труд, никто из отбывших и их провожавших не знал. Официально на загруженном по планширь пароходе отправлялось в рейд пушечное мясо абордажной команды. Ведь в посёлке укоренилось мнение, что на иные способы военных действий я не способен, и просто пока мне крупно везёт. Разуверять в специализации никого не хотелось. Наверняка английская разведка имела и в РАКе своих информаторов. Более того, даже усугубил впечатление, перед отходом разучив с оркестром шедевр Высоцкого "Ещё не вечер!" и объявил его личным гимном. Мол вот такого отмороженного мальчонку в приполярные широты неожиданным ветром с запада занесло.

  Реально же, перегруженное личным составом судно совершало каботажный переход в Кенайский залив(или Кука), где ранее обнаружены были выходы каменного угля - кОрма для нашей паровой машины. Получить который возможность имелась только методом самообслуживания. То есть шахта являлась ничейной, и каждый желающий ломал в ней антрацит по потребности и по возможности. Потому весь наш немалый коллектив вскоре превратился в шахтёров и грузчиков, по стахановски возводя на берегу террикон из наколотого чёрного золота. Да ещё такая орава народа, буквально за день возвела в удобном месте из сырого леса(за лето подсохнет, тогда и проконопатят) укреплённый пост, а по местной терминологии - редут. Пока оставив в нём на жительство православного миссионера, воспитанного в Новоархангельской семинарии аборигена из здешнего племени кенаков. А уж потом, ещё сутки прокаботажили до пролива Чатем. Кинув якорь в том же месте где оставляли по осени зимовщиков, подавляющая часть народа сошла на берег и отправилась через перевал Чилкут. Пароход же вернулся к созданной у места, что в ТОЙ истории Анкориждем назовут, топливной базе, дабы недогруз образовавшийся, углём сполна компенсировать. Аврал на погрузке проводили уже крайне скудными силами оставшегося на борту плавсостава. Потому в угольке руки замарать пришлось абсолютно всем без исключения, том числе и моей персоне. Но зато вскоре удалось поймать попутный, дующий на запад ветер, и несколько дней всю работу возлагать на метеорологический процесс, своим мускулам отдых даря. Силы восстановив и вскоре даже как бы по профилю поработав - догнав в штиль и взяв на абордаж китобоя британского. Уже под завязку забитого ворванью да китовым усом и тащившим свой недешёвый товар на продажу. Добром разумеется нам добычу не отдали - пришлось пострелять(без фанатизма). Артефакт потом подкормил и уцелевших членов английской команды с его помощью в правильном направлении перевоспитал экспресс-методом. Барк "Эссекс" превратился в "Юкон" и сменил капитана. А так же Юнион Джек на перенесённый мною из будущего влаг Латв.ССР. Из таких же цветов состоящий - синего, белого и красного. Но в нашем случае означавших привычные волну, лёд и кровь. Со временем народ окрестил знамя в "Буруны Юкона"(или наоборт Юкон-Бурун).

  Почти в это же время, партия сошедших на берег первопроходцев такой же стяг водрузила к коньку заброшенной, хоть относительно новой и крепкой, рубленной в лапу избы. Одиноко приютившейся у слияния Юкона и Пелли, именовавшейся Форт-Селкерк и стоявшей на землях северных тутчонов. Путь до этого места требовал и немалой смелости, и большого труда, один только переход через "белые" пороги ( ТАМ названные Уайтхорс, а ЗДЕСЬ - Белопорожье) запомнился до смерти (нерасторопным гребцам пары лодок в буквальном смысле).

  На обжитое место высадился ещё один православный миссионер да пяток захворавших в пути пионеров-креолов. Сливающихся рек вОды изобиловали хариусом, нельмой, щукой и "неполноценные" поселенцы немедленно принялись сети ставить и богатый травостой в округе косить.