Мы можем договориться: Стратегии разрешения сложных конфликтов

Я осознаю, что мой опыт связан с крупномасштабными конфликтами, где и непосредственными, и косвенными участниками были преимущественно мужчины. К счастью, сейчас этот огромный дисбаланс начинает выравниваться. Женщины всегда были влиятельными «серыми кардиналами» – третьими сторонами и миротворцами в конфликтах и на работе, и дома, и в мире. По всей планете они все чаще преодолевают барьеры на пути к полноценному участию в подобных делах. Я очень рад видеть, что большинство участников семинаров, которые я веду, теперь составляют женщины. Хотя предстоит еще много работы, женское участие внушает мне веру в светлое будущее человечества.

По мере того как мы будем вместе продвигаться вперед по моему пути к возможному, я приглашаю вас взглянуть на конфликты, которые бросают вызов вам самим – независимо от того, участвуете ли вы в них непосредственно или просто ими обеспокоены. Каков ваш собственный путь к возможному?

Прямо сейчас, во время написания этих страниц, я стал дедушкой. Неописуема та радость, которую я испытал, взяв на руки своего внука Диего в первый же день его жизни. Я почувствовал чистый потенциал этого существа, такого свежего и совершенно открытого. Держа его в объятиях и глядя в невинное спящее личико, я задавался вопросом, какой мир мы оставим ему и его поколению. Если бы он и все его ровесники обратились к нам из будущего, какую работу они попросили бы нас выполнить сейчас?

Я очень надеюсь, что эта книга вдохновит вас полностью раскрыть свой человеческий потенциал и изменить конфликты вокруг. Если мы сможем трансформировать наши конфликты, мы сможем трансформировать и наш мир.

Выбор за нами.

Глава 2

Три победы

Фитиль возможного горит, зажжен воображеньем[5].

Эмили Дикинсон

Ищем тяжелую работу.

Это был девиз компании моего деда, основанной более века назад.

Эдди жил в Варшаве, тогда входившей в состав Российской империи. В 1906 г., когда он был 13-летним мальчиком, мать внезапно вручила ему билет на пароход, купленный для среднего брата, и сказала, что он должен немедленно бежать в Америку. В тот день его 15-летний брат Вольф был арестован и заключен в тюрьму полицией за разговор на углу улицы с двумя друзьями. За что? За нарушение ограничения на собрания, установленного российскими властями для сдерживания революционной деятельности.

Во дворе здания, где жили Эдди и его семья, тайная полиция ставила подозреваемых в революционной деятельности к стенке и расстреливала.

Можно только догадываться, какие эмоции испытывал Эдди в тот момент: страх и растерянность, горе и гнев. Ясно одно: то, что произошло, было настолько болезненным, что дед никогда потом не соглашался рассказывать о своем детстве.

На следующий день 13-летний Эдди уехал и присоединился к небольшой группе беженцев, которых тайно переправляли через границу в Германию. Путешествие было небезопасным: беженцам приходилось ехать ночью, чтобы ускользнуть от российских пограничников, а бандитские нападения на дорогах не были редкостью. В Гамбурге дед сел на корабль «Претория», найдя местечко в душной каюте третьего класса.

Эдди прибыл на остров Эллис на следующий день после своего четырнадцатого дня рождения; иммиграционные власти оформили его под именем брата, ведь билет покупался на него. Эдди немедленно пошел работать на фабрику шерстяных тканей в штате Мэн, где уже трудились приехавшие ранее его отец Макс и старший брат Джо.

Воздух на фабрике был настолько насыщен шерстяным ворсом, что рабочие постоянно кашляли и хрипели, быстро зарабатывая заболевания легких. Предприимчивый даже в столь юном возрасте, Эдди ушел с фабрики и занялся мытьем окон. Вместе с другим подростком он открыл небольшой бизнес на Род-Айленде. В те времена многие топили углем, окна и здания были покрыты сажей – так что бизнес процветал. У них с отцом и братом получилось отправить деньги в Варшаву и перевезти к себе мать и оставшихся братьев и сестер.

В течение двух десятилетий мой дедушка не просто мыл окна и стены. Он и его подчиненные чистили гигантские сталелитейные заводы недалеко от Чикаго.

– Я не понимаю, – спросил я своего 90-летнего дядю Мела, когда писал эту книгу, – как мальчик, начинавший с мытья окон, у которого никогда не было возможности окончить школу, в конце концов стал человеком, которого крупнейшие сталелитейные компании мира нанимали для очистки доменных печей?

Мой дядя, теперь возглавляющий ту самую компанию, посмотрел на меня и ответил – со знанием дела, но и с оттенком мальчишеского восхищения: