Мы не мафия, мы хуже

— Значит, нужно искать мальчишку. Где же он может быть? У кого?

— А хрен ее знает. Я ее и не знаю. Видел полраза, когда ты с ней о чем-то у магазина болтала, а мне ехать нужно было. Помнишь?

— Я, кажется, знаю, у кого Степка, — весело проговорила Лола.

— Как он? — спросила в телефонную трубку Рита.

— О тебе беспокоится, — ответил мужчина. — И об отце. Рита, а правда, что этот бандит, который в розыске, — брат родной Витькин?

— Дай сыну трубку, — рассердилась она.

— Ты не ругай его. Он столько пережил. Милиция его расспрашивала. Им он ничего не сказал. А представляешь, что такое для мальчишки все это видеть, слышать и молчать?

— Ладно, — улыбнулась она, — не буду ругаться. Но ты скажи ему, чтобы он больше никому ничего не говорил.

— Конечно. Мы с ним про это уже поговорили.

— Он побудет у тебя еще? — попросила Рита. — А то домой я боюсь его…

— Ритка, — упрекнул ее мужчина, — ну конечно, что я, не понимаю, как дела обстоят? Будь спокойна, все будет хорошо. А Витька скоро вернется. Как я понял из Степкиного рассказа, тот уголовник, ну, брат Витькин, неплохой человек. Если уж за племянника под пули полез, то брата родного тем более…

— Да он говорил Виктору, чтобы тот уходил. А Витька начал — как же я родного брата раненого брошу.

— Ведь тоже верно, он же за вас заступился. Но с другой стороны, здесь о нем такие разговоры ходят, что за вас, честно скажу, страшно было. У него ведь здесь и знакомые, оказывается, есть. Кто по лагерю знает, а кто и в Москве с ним встречался. Говорят, он в Москве в авторитете был.

— Вот так партизаны в Великую Отечественную, — сплюнув прилипшую к губе травинку, буркнул Атаман, — по полям от фрицев уходили. Но те за родину, за Сталина, мать его. А мы свои шкуры спасаем. Ну, я — это понятно. А ты какого хрена на пузе ползаешь? Всю жизнь комсомольцем прожил, а в тридцать восемь уголовником стал. Ну и дела пошли.

— Что поделаешь, — отозвался Виктор. — Другого выхода нет. А знаешь, — он взглянул на Атамана, — спасибо тебе. Я бояться этих сволочей перестал. Сейчас вдруг вспомнил, как они от гаража драпали. — Он засмеялся.

— Да тише ты! — приказал Атаман. — А то сейчас нам устроят поджог этой гребаной травы. Что это есть-то? — Протянув руку, сорвал зеленый стебель.

— Озимые какие-то.

— Ну лады. Поползли дальше. Еще пара километров будет? А то мне до чертиков понравилось на пузе елозить. С ходу детство вспомнил. Мы все в сыщиков-воров играли. Я всегда вором был.

— Скоро кончится, — сказал Орехов. — Только нам влево нужно. А то прямо на пахоту выползем. Там нас с любой стороны заметят.

— Веди, Сусанин, — усмехнулся Атаман. — Только давай не будем, как в опере было. Куда ты завел нас, гребаный старик? — понизив голос, стараясь говорить грозно, спросил он и тут же чуть хрипловато, так, по его мнению, говорил Сусанин, ответил:

— Да идите вы на хрен. Я сам заблудился.

Виктор рассмеялся.

— Тихо ты, — явно довольный, что брат избавился от охватившей его растерянности, цыкнул на него Атаман. — Враз мусоров на нас наведешь.

— Давай за мной. — Продолжая улыбаться, Виктор пополз. «Как он здесь разбирается?» — удивился Атаман. Он прополз минут десять и, чертыхнувшись, хотел остановить брата, как тот вдруг замер. Атаман сразу напрягся и поднял руку с пистолетом.

— Все, — услышал он шепот Виктора, — кончилось поле.

— И что там? — прошептал Атаман.

Понимая, что Виктор его не слышит, а говорить громче побоялся, пополз к нему. Поравнявшись, чуть приподнял голову. Увидел свежескошенную лужайку.

Небольшой пруд и метрах в пятидесяти домик с крытой шифером крышей. Рядом хлев и еще какое-то небольшое строение.

— Что это? — спросил он.

— Березки, — прошептал Виктор, — поселок небольшой, отделение совхоза. Здесь КРС был.

— Чего? — спросил Атаман.

— Крупный рогатый скот. Если проще, то ферма.

— Так, — решил Атаман, — пару часов полежим здесь. Нам все видно, а нас вроде нет. Полежим и покумекаем, что дальше делать. — Перевернувшись на спину, сказал:

— Ты наблюдай. Потом сменимся. А я задымлю. Уши опухли.

— Дым могут заметить, — заволновался Виктор.

— Это же не костер будет, — успокоил его Степан. — Я вниз раздувать дым буду. Ты курить не хочешь?

— Закурил бы, — признался Орехов.

— Сначала я. — Степан щелкнул зажигалкой.

— Мужик какой-то из дома вышел, — прошептал Виктор. — В эту сторону идет.

Степан выругался и растер сигарету о подошву. Перевернулся на живот и увидел неторопливо идущего от дома щуплого старика. Мысленно обложив его матом, взвел курок.

— Ты чего? — нервно спросил Виктор.

— Жить хочешь, — буркнул Степан, — заткнись. Мне один хрен, что мент, что крутой или просто свидетель. Мне еще подышать хочется. И не забудь: сейчас, возможно, на Ритку эти псы наезжают.

Виктор нервно облизнул губы и вздохнул. Остановившись метрах в двух от поля, старик поднял заваленные свежескошенной травой вилы. Начал ворошить сено.