Мы ничего им не должны!

Данный "бизнес" в столице Франции возник недавно и пока еще господа сутенеры пребывают на правах изгоев или париев преступной среды. Отчасти объясняется тем фактом, что в корпорацию "котов" люди приходят не с низов, а опускаются из других, более респектабельных слоев населения. Кого там только у них не встретишь, есть и актеры "погорелого театра", проворовавшиеся чиновники, "вечные" студенты и так далее вплоть до изгнанных с позором со службы офицеров. Когда Александр услышал, про последнюю категорию у него сразу же возник законный вопрос – что же такое надо сотворить, чтоб из рядов Великой Армии "их благородие" выпнули? По всему видно, люди достойные собрались… Кто первый и когда догадался закабалить с дюжину "жриц любви" и жить за их счет история умалчивает, но явление относительно новое даже для "столицы мира". Фигнер на правах знатока утверждает, что еще несколько лет назад в Париже ничего подобного не было.

– Бог миловал, ежели бы не генеральша со второго этажа, забрали бы всех скопом в префектуру… Придется все же нам достать из тайника стволы, работяги теперь нас не заложат – своими стали, да и времени немного осталось. – полушепотом подвел итоги "веселого дня" напарник Александра, хоть и никто и не мог их подслушать, не до них сегодня на чердаке.

– Что теперь делать?

– Вперед на крышу и работать! Надо быстрее закончить с этим домом. – и Фигнер погнал тычками своего непутевого соратника наверх.

Сделали они до вечер самую малость, уложили и закрепили один лист и пропаяли стыки еще на трех. Вкалывать им пришлось лишь вдвоем, остальные друзья-соратники по бригаде так и не приступили к работе, им на реабилитацию потребовалось от одного до трех дней в зависимости от тяжести полученных травм. Не было на месте до самого позднего вечера и старшего – папаша Мора, хоть и в общей драке не участвовал, однако доказывать, что "не верблюд" довелось в префектуре именно ему.

На удивление, народ после жесткой встряски оправился очень быстро. Прав был покойный дедушка Александра, когда утверждал, что раньше мужики были "на кулак крепче". Три дня минуло и как будто ничего и не произошло, в ХХ-ом веке полгода бы лежали люди по больницам и усиленно лечились, а тут уже на следующий день работа возобновилась, никаких больничных и единственное лекарство – виноградная водка и хорошая закуска.

Первое время они с Фигнером жили, как и раньше на съемной квартире, а вот затем… на второй неделе Мора вдруг да сделал предложение, от которого отказаться не получилось.

– Чего вы таскаетесь в такую даль? Оставайтесь на ночь у меня, я здесь недалече квартирую, места хватит.

Пришлось согласиться, иного выбора не было, хорошими отношениями с бригадиром Фигнер дорожил. Особых проблем смена обстановки по идее не должна была создать, оружия и других "артефактов" у них при себе до момента последнего ЧП не было. И все же вышло не так гладко и в первую очередь из-за Александра. То что у него начнутся неприятности он понял сразу, как только переступил порог жилища папаши Мора. Их встретило все семейство, хозяйка, по имени ее никогда не называли – Сашке так и запомнилось "мамаша", изредка "мадам" Мора. Последнюю форму обращения обычно использовал сам глава семьи, когда после пары рюмок анисовой настойки пребывал в веселом и игривом настроении. Женщина средних лет, некрасивая – заботы и труды состарили преждевременно, но не злая и не склочная. А и источник проблем… ее потомство. Младшая – Фаншетта, что цепляется пока за юбку матери – обычный парижский городской ребенок лет восьми, лицо в веснушках, с ними уже "гость из России" ладить худо-бедно научился. Плохо было со старшей девчонкой, ей уже одиннадцать или двенадцать стукнуло, а может и больше. С определение возраста на вид у Сашки постоянно проблемы, в ХХ-ом веке дети и подростки заметно крупнее, акселерация сказывается. Вроде девочка, как девочка, если не присматриваться, но… Едва она – Нанетта глянула на Александра, так ему и невольно вспомнилось, непонятно откуда, но такое впечатление, что к месту… и зачем только французы дают своим женщинам такие имена?

Мой папаша пил как бочка,

И погиб он от вина,

Я одна осталась дочка

И зовусь мамзель Нана.

Избранный ими вариант маскировки одного из членов боевой группы под "дурака", как и любой другой имеет свои определенные плюсы и минусы. С одной стороны снимается частично вопрос владения местным языком, для такого "француза", как Сашка прямо так и спасение. Зато с другой… дети сплошь и рядом воспринимают тебя как себе подобного, почти как сверстника. До последнего времени вплотную сталкиваться с этой бедой не приходилось, а вот как только поселились у Мора, так сразу и началось.