Мы ничего им не должны!

В городе унтер-офицер опять попал под домашний арест, пришлось снова сидеть в дешевом номере постоялого двора. Под самой крышей – почти чердак, жара была невыносимая, если Александр и выдержал такое испытание, то лишь благодаря приобретенному в погребке напротив внушительному бочонку с пивом. Фигнер с утра исчезал почти на весь день до самой темноты, он изучал возможности пересечения французской границы и готовил для путешественников новую "кожу". Отставным прусским солдатам на территории первой империи вряд ли обрадуются, требуется новое, "надежное" обличье, не столь заметное на фоне местных жителей. Прогулка кончилась, если бы их разоблачили на территории Пруссии или Рейнского союза, то ничего страшного в сущности бы не произошло, разве, что пришлось вернуться в Россию ни с чем. А вот за Рейном первая же серьезная ошибка может оказаться последней, поэтому Александр Самойлович Фигнер готовился к следующему этапу тщательно. Документы для Франции у него были заготовлены давно, тут особой проблемы не было: примитивные бланки, при наличии некоторого опыта подделать знающему человеку не трудно, главное не заносить туда заведомой чуши. Вот только выйти на местных немецких контрабандистов все никак не получалось. Если попробовать форсировать границу самим, без посторонней помощи, то существует риск нарваться на засаду – местность практически неизвестная, а на изучение времени тратить не хотелось. Возможно он все же решился бы на такую попытку, но судьба неожиданно свела капитана с компанией прусских студентов, или буршей, как их тогда называли в обиходе. Напоролся он на них прямо в ресторации дешевой гостиницы, где они с Сашкой остановились. Ребята как раз собирались в Париж, но отмечали день ангела у одного из своих и временно застряли в городе: "Во французской стороне, на чужой планете. Предстоит учиться мне в университете. До чего печален я – не сказать словами. Плачьте, верные друзья, горькими слезами!" По давней и освященной обычаем традиции странствующие студенты предпочитали отправляться в дорогу целой компанией – так было безопаснее и самое главное – веселее.

Фигнер моментально примазался к этой группе, и вино тотчас полилось рекой, благо от халявной выпивки никто из студентов отказаться не сумел. Полчаса прошло – и капитан уже свой в доску человек среди потенциальных "мучеников науки". Дальше все пошло как в дурной кинокомедии, убедившись, что студиозы-школяры дошли до нужной кондиции и "лыка не вяжут" Самойлович начал действовать: сбегал в лавку, затем в ломбард и прикупил два комплекта подержанной, но еще приличной одежды "под буршей", для себя и для соратника. Немецкие студенты в ту пору носили короткие сюртуки и маленькие шапочки с перышком, штаны и все остальное не регламентируются, так что российская казна тут большого расхода не понесла. Двоих из шести студентов, наиболее сильно набравшихся – до стадии "бревна", бережно закинули в свой номер на чердаке, пускай отлеживаются и протрезвляются, остальных кое-как погрузили в нанятую для поездки до ближайшего французского города линейку, пришлось зафиксировать "живой груз" бечевкой, чтоб не выпали на ухабах по пути. Туда же, под ноги, Фигнер закинул предназначенные в дорогу вещи, узел с рабочей одеждой, столярный и слесарный инструмент и контейнер-доску с оружием. Хозяин экипажа было запротестовал, но уговорить его оказалось не так уж и сложно.

– Скажешь на французской таможне, что твое добро, выложить забыл. За пару молотков, тряпье и пилу лягушатники с тебя ничего не возьмут! – успокоил он возницу, владельца повозки и окончательно убедил его "позолотив", точнее "посеребрив" ручку – слишком большая плата за порученную работу выглядела бы подозрительно. Дополнительные услуги обошлись ровно в пять франков – или одну серебряную монету, так называемый жерминальный франк, или если по старому то экю.