Мы — плотники незримого собора

– Это твоя проблема. – Тролль затрясся, высекая копытами искры из камней. – Док, в прошлом году по мосту шел очень плохой человек, который убивал и грабил людей. Я спросил: «Ты хороший или злодей?» А он думал, что если скажет правду, то я не догадаюсь, что он говорит правду, и сказал мне c ухмылкой «злодей». Через минуту мост опустел, и я принялся за свою трапезу. И ты мне теперь говоришь, что я был не прав, когда освежевал его и обглодал косточки?

– Как! Без того, чтобы изучить его жизнь, истосковавшуюся по любви юность, его изголодавшееся «эго», потребность в любви, утешении и поддержке?

– А я вот ужасно его полюбил. Я прямо-таки наслаждался им. Если я тебе скажу, что за свою жизнь я съел на завтрак десяток тысяч таких гадов, что тогда, доктор? – поинтересовался тролль.

– Тогда я скажу, что ты патологический лжец.

– А если я это докажу?

– Значит, ты убийца.

– Хороший или плохой?

– Что?

– Хороший или плохой убийца, доктор Кроули?

Лицо доктора залил пот.

– Здесь ужасно жарко.

– Твои щеки действительно покраснели. Сколько тебе лет, Кроули? Видно, сердце у тебя пошаливает. Тебе лучше не болтаться слишком долго с грифельной доской. Отвечай на мой вопрос: я хороший убийца или плохой?

– Ни то ни другое! У тебя было одинокое детство. Очевидно, много лет назад ты нашел здесь убежище, чтобы навязать себя городу в качестве деспотичного блюстителя нравственности.

– Город жаловался?

Молчание.

– Так жаловался или нет?

– Нет.

– Они довольны моим присутствием, разве не так?

– Дело не в этом.

– Они довольны. И за тобой не посылали.

– Ты нуждаешься во мне, – сказал доктор Кроули.

– Да, наверное, – сказал, наконец, тролль.

– Ты признаешь это?

– Да.

– Ты будешь у меня лечиться?

– Да. – Тролль ушел в тень.

Лицо доктора покраснело и покрылось обильной испариной.

– Вот и славно! Но до чего же тут жарко!

Его очки горели на солнце.

– Глупец, – прошептал тролль. – С какой стати я бы тут сидел? Даже в самый жаркий день здесь холодно, как в погребе. Спускайся.

Психиатр колебался.

– Пожалуй, разве что, – проговорил он наконец, – ненадолго.

Его ступни соскользнули с края моста.

Вечером по мосту проходили трое ребятишек.

– Тролль, тролль, – позвали они.

– Тролль, тролль, – пропели они.

– Тролль, тролль, тролль.

– Дай нам камушков, ракушек, лягушек. Тролль, тролль, подари нам что-нибудь хорошее, тролль.

Они ушли, потом вернулись.

И на парапете моста в лужице прохладной водицы лежали влажная ракушка, головастик, авторучка, грифельная доска, сверкающие очки в серебряной оправе.

Под мостом ручей безмолвно нес свои воды. Когда дети перегнулись через ограждение, чтобы прокричать «Тролль, тролль!», они заметили ленивое, прохладное месиво из зеленых тростинок, зеленой травы и зеленого мха, влекомое течением, медленно, но верно плывущее на юг. А тем временем небеса затягивало тучами, и птицы выписывали в небе круги, и в воздухе впервые запахло осенью.

1950–1991

В путь недолгий

Имелось два немаловажных обстоятельства. Первое – ее весьма преклонный возраст. Второе – то, что мистер Тиркель собирался препроводить ее к Господу Богу. Разве не он поглаживал ее руку, приговаривая: «Миссис Беллоуз, мы с вами вместе полетим в космос на моей ракете на поиски Бога»?

Значит, так тому и быть. Ах, прежние группы, к которым раньше примыкала миссис Беллоуз, этой и в подметки не годились. В своем рвении осветить путь своим миниатюрным нетвердым стопам она чиркала спичками в темных переулках, прокладывая дорогу к мистикам-индусам, которые мерцали ресницами над хрустальными шарами. На лужайках она прогуливалась по тропинкам в компании импортных индийских философствующих аскетов, выписанных духовной родней и обожательницами мадам Блаватской. Она совершала паломничество в оштукатуренные джунгли Калифорнии, выслеживая ясновидящего астролога в его естественной среде обитания. Она даже согласилась уступить право собственности на один из своих домов в пользу ордена вопиющих евангелистов, которые взамен пообещали ей золотистый дымок, хрустальное пламя и большую ласковую Божью длань, которая отнесет ее домой.

Они не пошатнули веру миссис Беллоуз, даже когда у нее на глазах их увозили в черных фургонах, под вой сирен в ночную мглу или же когда она обнаруживала их бесцветные, пустые, неодухотворенные, неромантичные физиономии в утренних таблоидах. Их травят и упрятывают с глаз долой за то, что они слишком много знают. Это же ясно!

И тут, две недели назад, в Нью-Йорк Сити ей на глаза попалось объявление мистера Тиркеля:

ПРИЛЕТАЙТЕ НА МАРС!

Проведите неделю в пансионате Тиркеля. Затем отправляйтесь в космос навстречу величайшему приключению вашей жизни!

Обращайтесь за бесплатным буклетом «Ближе к Тебе, мой Господь!»

Экскурсионные расценки. Билет туда и обратно несколько дешевле.

– Туда и обратно, – подумала миссис Беллоуз. – Кто же захочет возвращаться после встречи с Ним?

И вот она приобрела билет и полетела на Марс, где провела несколько приятных деньков в пансионате мистера Тиркеля, на котором красовалась вывеска: