Мы с ней больше не голодаем (СИ)

Я думал, а время текло своим поспешным потоком, не желая пересыхать или приостановиться на несколько минут.

Опять наступили дни голодовки.

Мама стремительно худела. Лицо исхудало настолько, что были видны скулы. Я по-прежнему целовал их каждый день, каждый раз пытаясь не попасть на скулу, чтобы поцеловать в щёку, но всё чаще мне это не удавалось.

Через неделю маме урезали зарплату из-за нехватки средств в государственном бюджете.

По ночам я много думал на счёт нападения и смотрел на звёзды. Ещё столько же плакал и лёжа на полу молился Богу. Молился, но прекрасно знал, что он давно нас оставил, ведь все остальные семьи жили более-менее, а я каждый день переживал похоронную боль в своём сердце, и всё чаще засматривался на покупателей на рынке, прикидывая самые различные развития событий.

Прошла ещё неделя, маме стали платить ещё меньше, и теперь мы делили еду на два приёма в день - утром и в шесть вечера. Иногда мы ели только по утрам, но чуть больше, нежели обычно.

Через пару дней такой жизни, мать перестала говорить. Казалось взгляд её был намылен, и она ничего не видела перед собой. Я отдавал ей свою утреннюю порцию еды, а вечером, лежа рядом с ней, нашёптывал стихи Ахматовой, которые знал наизусть. Видел её чуть тронувшую уголки губ улыбку. То была улыбка не удовольствия, а счастья от того, что скоро мы все умрём и перестанем мучиться и биться с природой за своё существование.

Я понял, что дела совсем плохи, и чем скорее я совершу ограбление, тем быстрее вытащу свою маму из этого предсмертного омута. Я решил идти послезавтра, чтобы за завтрашний день всё подготовить и довести свои действия до автоматизма. Я прекрасно понимал, что у меня не будет второго шанса, и если меня поймают, то посадят в тюрьму. Я не мог этого допустить, я не мог оставить её совсем одну.

День подготовки прошёл незаметно и наступил вечер следующего дня. Я одел тёмный спортивный костюм, взял складной нож, оставшийся мне от деда, и вышел по направлению к рынку. Ещё я взял с собой бандитскую маску -  вырезал отверстия для глаз и рта из обычного куска ткани, а после сшил её по краям, чтобы она надевалась на голову, в которой на тот момент, не было ни шума, ни мыслей, лишь светлая пустота и ясность утреннего рассвета смешанная с моими сомнениями по поводу причинения боли другому человеку.

Но выбора у меня не было, я заберу эти деньги либо так, либо эдак. Это уже ей решать, стоит ли её жизнь каких-то денег?

Моя жизнь и жизнь моей матери, к примеру, стоит.

Я пришел на место, встал за ларьком, откуда обычно наблюдал за торговкой весь этот месяц. Уже темнело, время близилось к десяти вечера, она всё ещё сидела вокруг своих сумок и кажется задремала. Она ждала своих двух мужиков-разнорабочих и вероятно от усталости уснула. Увиденный вид её спящей, заставил мой мозг активизироваться и начать соображать. Ранее такого никогда не было, она всегда смотрела в оба, никогда не позволяла себе вот так расслабиться и склонив голову мирно сопеть. Я начал оглядываться по сторонам – рынок был практически пуст, за исключением нескольких человек на другом конце. Мои глаза смотрели на сумку и ремешок, который был закреплен у нее вокруг пояса. Я хаотично соображал, что же делать - в любой момент могли появится её охранники и застать меня либо врасплох, либо перегородив путь к отступлению – выход с базара тут всего один.

Ноги приняли решение раньше, чем я успел подумать. Достав и надев маску, я одной рукой поправлял её на отверстия для глаз, а другой достал из кармана нож и разложил его. Я шел стремительным шагом, ни секунды не думая. Подходил со спины, и старался на шуметь, чтобы она не проснулась раньше времени. Когда я оказался возле неё, на долю секунды я застопорился и решил было уже всё отменить, но снова мои действия опередили мысли. Как бешенный, я стал резать ремень сумочки, при этом я начал часто дышать и издавать какой-то рык. Я слишком долго ждал этого момента, и от этих денег зависит жизнь моей матери.

Торговка сразу же проснулась и вскочила. Она моментально поняла в чём дело, хоть я и находился у неё за спиной, и она не видела кто и что там делает. Со всей силы она старалась развернуться, резко поворачивая корпус из стороны в сторону, но я вцепился в эту сумку, словно акула в человеческую конечность, и никак не давал ей этого сделать. Я резал ремень, а она махала руками и пыталась отбиться от меня. После она начала кричать и звать милицию, и верещать что её грабят. Я не видел ничего вокруг, передо мной лишь был почти разрезанный ремешок и её красная кофта, которая пахла бензином и ещё чем-то. Когда ремень был разрезан, я силой дернул за один из его концов, чтобы вырвать сумку, но не тут-то было – торговка вцепилась в сумку мёртвой хваткой, не желая расставаться с деньгами. Осознавая, что время идет, и меня в любой момент могут задержать, я предупредил её:

- Отдай сумку! Или зарежу!

Она, шумно выдыхая воздух, прокряхтела:

- Ну попробуй, сопляк, но деньги всё равно не полу…