Мы с ней больше не голодаем (СИ)

И тут она заорала от боли. Я всунул нож ей в район почек, всё это случилось как во сне, как-то слишком быстро и неосознанно. Острие вошло не очень глубоко, может где-то на три-четыре сантиметра. Я испугался, ведь не хотелось никого убивать, мне были нужны лишь её деньги и всё. Как только я почувствовал власть над сумкой, которая уже была в моих руках, я ринулся к воротам, чтобы убежать с рынка. Тут на меня выбежал один из её охранников, в руках у него тоже был нож, но намного меньше чем мой. Перегородив мне дорогу, он двинулся на меня, размахивая ножом перед собой, и приказывая отдать ему сумку с деньгами. Моё сердце билось как ненормальное, не успел я обернуться и посмотреть, что творится сзади, как ощутил белую вспышку боли на щеке. Он порезал мне лицо, и я рыкнув бросился на него, и тут же почувствовал острую боль в районе живота. В этот же момент я услышал и его крик, а потом увидел, что мой складень был практически полностью в нём, в его плоти. Вышло так, что мы пырнули друг друга в живот, только моё лезвие было длиннее чем его раза в три. Мужик схватился за рану и упал на землю, громко матерясь от боли и злости. Мне тоже было очень больно, но в тот момент я не слишком чувствовал это, я просто побежал со всех ног, спрятав сумку за пазуху мастерки. Забежав во двор, я затаился на минуту в темноте, чтобы перевести дух и снять тряпичную маску с лица. До дома мне оставалось около пятнадцати минут ходьбы, и я двинулся по заранее продуманному маршруту. Я плохо понимал то, что произошло и что я натворил. Сейчас я думал лишь о своей маме, и как мы теперь будем жить на эти деньги. На них можно жить где-то полгода, я уверен, может и больше.

Я шел, и кровь вытекала у меня из раны, но на лице моём сияла улыбка, ведь все наши проблемы решились, и больше не будет маминых слёз и наших голодовок, всё будет так, как было когда-то тогда, когда было хорошо, однако я такого не очень-то и помню, и думать о прошлом больше не хочу.

Я шел по запланированному маршруту и людей почти не было. Я старался не подавать виду, хотя идти мне становилось всё больнее и больнее, рана начала жечь, и я понимал, что теряю кровь, но главное было дойти домой, а там я решу все свои проблемы. В конце концов, маме сейчас намного хуже, нежели мне, и я сделаю всё, чтобы облегчить её муки.

Когда я зашёл в свой подъезд, я остановился между этажами, достал из-за пазухи сумку и открыл её. Внутри была целая куча денег, около двадцати или тридцати маминых прежних зарплат. На эти деньги можно прожить больше года. Я светился счастьем, и поспешил верх по лестницу, чтобы обрадовать маму.

Остановившись перед самой дверью в квартиру, я достал ключи и запустил руку в сумку и сжал в кулаке кипу купюр, чтобы произвести на маму эффект. Якобы зайти, а у меня в руке больше трех её зарплат, и сделать эффект неожиданности, сделать так, чтобы она начала плакать не от горя, а от счастья.

Я открыл дверь.

Боковым зрением, я увидел, что ты стоишь в коридоре и поэтому опустил голову вниз, нарочно не смотря на тебя. Хотел сделать сюрприз, хотел, чтобы ты спросила: «А что это у тебя в руке?».

Я повернул голову и закрыл входную дверь, затем повернулся обратно, по-прежнему смотря в пол и улыбаясь во весь рот.

Ты стояла и молчала, вероятно не увидела, что у меня в кулаке сжаты деньги.

Я вытянул руку вперед и разжал кулак ладонью вверх.

Ты по-прежнему молчала.

Я сдался и поднял голову, чтобы взглянуть на тебя и спросить - может ты не рада нашему спасению.

Деньги бесшумно упали на пол.

Я увидел, что ты повесилась.

25.12.2014

Соловьёв Н.Н.