Мы убили их в понедельник

— Эти скоты принимали меня за дурака, — процедил он, мрачно ухмыляясь. — За мою честность они платили мне гроши на жалкой работе в мэрии. Шестьдесят пять паршивых баксов в неделю. Они думали, я такой послушный и тупой, что буду рад получать их жалкие подачки. Потом они прибавили мне еще десятку. Большие деньги! И когда я поумнел, я стал делать вид, что по-прежнему веду себя, как дурак. Но я проверял каждую сделку, каждый чек. Я купил себе маленькую видеокамеру и научился ею пользоваться. Я поставил в офис магнитофон с дистанционным управлением. Я вел свою слежку день за днем. За три года работы я поймал их всех — всех этих больших шишек, всех жирных свиней. Я знал о взятках профсоюзам и махинациях со строительством, о том, как подмазывали чиновников и должностных лиц по всей цепочке, начиная с продажных полицейских и кончая парнями из правительства. Я приготовил три полных комплекта документов и два из них спрятал в надежнейших местах на свете. Я должен был проверять их четыре раза в год, иначе они бы отправились прямиком в ФБР, чуть ли не единственное место, которое осталось не охваченным этими ребятами. Как раз открылась сессия Большого жюри, и я сделал им анонимный звонок, намекнув, что они должны со мной связаться. Окружной прокурор был их человеком, он известил тех больших парней о том, что случилось, и они сразу занервничали и кинулись ко мне. В газетах уже появились кое-какие слухи. Я показал им один из своих комплектов. Ты бы видел их лица. «Наш честный, глупый Мори!» Я действовал напрямик. Я сказал им, что мне нужно. Дом вроде этого, яхта, прислуга, пачка денег каждый месяц и какая-нибудь смазливая девка, которая будет делать все, что я ей прикажу. Они устроили все это через подставную корпорацию — дом, яхту и так далее, — чтобы избавить меня от проблем с налоговой полицией. Мне пришлось взять новое имя, потому что после моего исчезновения меня объявили в розыск. И так бы все и продолжалось до сих пор, если бы я не совершил две ошибки. Я не должен был позволить ей связаться с этим малышом Чарли. И мне не следовало идти у нее на поводу и приглашать в дом ее сестрицу. Но теперь об этом поздно сожалеть. Сегодня вечером мы все исправим.

— А где ты нашел этих головорезов, Мори?

Он пожал плечами:

— Те парни, на которых я собрал досье, — уважаемые граждане, но в бизнесе им приходится иметь дело с гангстерами. От этого никуда не денешься. Так что я позаимствовал у них парочку специалистов.

— А твои прежние работодатели одобряют, что ты… убиваешь людей?

— Все, что им нужно, это не оказаться в тюрьме, а они все туда попадут, если со мной что-нибудь случится. Это крупные шишки. Им вовсе не хочется терять свои большие автомобили, дорогих женщин и членство в престижном клубе.

— Зачем ты убил Дженис?

— Потому что она приехала вместе с Чарли. У меня не было выбора.

— Они к тебе приезжали?

— Оба, прямо к входной двери, Брайс. Девушка позвонила Чери, и она сказала им, что одна в доме. Так что они сами попались в ловушку. Ладно, я пойду посмотрю, как идут дела.

Он скрылся в ночной темноте, оставив свет включенным.

— Ужасно, ужасно, — прошептала Пегги.

Она подползла ко мне поближе, и я едва успел сказать ей, где лежит напильник, как вернулся Уэбер вместе с двумя парнями. Тот, что пониже, курил сигару и был в морской фуражке, которую я видел на Стэне Чейзе. Лицом он напоминал толстого сонного хорька. Второй, которого Морис звал Беном, был выше меня ростом, с веснушчатым, красным опухшим лицом, с удивленным выражением голубых глаз и короткими рыжими волосами.

— Отнесите ее на одну из коек, — приказал Уэбер.

— С удовольствием, — ответил хорек. — Открой рот, крошка.

Она не разжимала губ, и они вдвоем пытались раздвинуть их большими пальцами рук. Когда им это все-таки удалось, хорек затолкал ей в рот синюю искусственную губку и закрепил ее с помощью бельевой веревки. Она издавала невнятные сдавленные звуки, пока они волокли ее наружу. Верзила пробормотал что-то хорьку, потом взял ее на руки и без всякого усилия понес дальше.

Морис и хорек вдвоем вынесли тело Чейза. Морис взял его под мышки, а хорек тащил за ноги. Минут на десять меня оставили одного.

Десять минут могут быть очень, очень долгими. Горькими, мрачными и долгими. Одна часть моего сознания восхищалась дерзким планом Уэбера. Правда, он совершил несколько ошибок и сам поставил под угрозу ту роскошную жизнь, которой добился с помощью шантажа. Видимо, после того, как его долгие годы считали дураком, он находил удовлетворение в мысли, что все остальное человечество глупее его. (Я пытался вытащить наружу напильник и приспособить его как-нибудь к работе.)

К этим ошибкам его привела излишняя самоуверенность. Он считал себя достаточно умным, чтобы совершить убийство и спрятать концы в воду. А теперь ему пришлось признать, что дело не выгорело и он должен покинуть свой уголок рая. Впрочем, позже он сумеет возместить свои потери. Как только он окажется далеко отсюда и вне подозрений, его денежная машина заработает снова.