Мы убили их в понедельник

— Но я с ним встречалась. Отец об этом не знает, а Дуайт забыл. Может быть, он вспомнит, когда увидит меня. Это произошло, когда он работал в магазине спорттоваров. Тогда я была еще ребенком. Я пришла покупать туфли для игры в шары, но мне не хватило денег. Дуайт нашел кучу несуществующих дефектов в туфлях, которые я выбрала, и снизил цену. Он был весел и ласков со мной. Это было до того, как он связался с той ужасной женщиной. Она испортила ему жизнь. Я не верю, что Дуайт убил ее. Просто он такой большой и сильный, что мужчины завидовали ему и постарались упрятать его в тюрьму. Они не хотели, чтобы Дуайт вернулся сюда, но он пообещал мне в письме, что вернется. Вы не можете себе представить, какие чудесные письма он мне писал. Никто не понимал его.

— Он умеет быть очаровательным — особенно с хорошенькими девушками.

Кэти покраснела:

— Его письма были не просто очаровательными. Они были искренними.

— И что же будет дальше?

— Не знаю. Я хочу помочь ему, но не знаю, позволит ли он мне. Я должна подождать, пока Дуайт захочет меня видеть. Как он себя ведет?

— Ест, пьет и смотрит телевизор. Если выходит из дому, то только на задний двор.

— Мне очень хочется быть рядом с ним, но я не могу, пока он не почувствует, что готов к этому.

— А что, если вы узнаете, что он совсем не такой человек, каким вы его вообразили, Кэти?

— Но я знаю, какой он. Сейчас Дуайт оскорблен и рассержен, но человек он мягкий — только люди не дают ему возможности это доказать.

— Так знайте, что этот «мягкий человек» за две сотни в неделю служил наемным громилой у Джеффа Кермера. Джефф поручил ему мягко уладить дело с Дейвидом Мориссой. Рост у Дейвида всего пять футов шесть дюймов, а вес — сто сорок фунтов. Дуайт мягко сломал бедняге оба запястья и половину ребер, а заодно вывихнул плечо. Джефф был очень доволен работой, так как именно за это он ему и платил.

Карие глаза расширились.

— Вы все это выдумали!

— С какой целью?

Кэти медленно покачала головой:

— Не знаю. Наверное, у вас есть какая-то причина. Может быть, не вы пришли к моему отцу, а он пришел к вам и попросил поговорить со мной.

— Нет. Я просто не хочу, чтобы вы заранее оправдывали все, что говорит и делает Макаран, чтобы вы принесли себя в жертву этому вашему «роману в письмах». Я хочу, чтобы вы поняли: все, что он вам писал, — притворство, ложь. В Дуайте нет ни капли мягкости — он всего лишь собирается вас использовать.

— Это не так, — возразила она. — Не верю.

— Оставьте в душе хоть немного места для сомнения и дайте ему шанс развеять или подтвердить его. Будьте осторожны — это все, о чем я прошу. Если Дуайт посвятит вас в свои планы и они не покажутся вам… особенно мягкими, дайте мне знать. У него всегда был дар использовать женщин и внушать им доверие к себе.

— Но на этот раз он…

— Если вы полагаете, что между вами могут возникнуть искренние отношения, немного скептицизма и трезвый взгляд друг на друга дела не испортят.

— Почему вас это так беспокоит?

— Потому что, честно говоря, побаиваюсь за вас и за него, не могу себе позволить даже малейшего риска. Я поставил на карту все — мою жену, мой брак, мою работу, мою репутацию и репутацию моих друзей.

— Понятно. Как вы думаете, когда Дуайт захочет меня видеть?

— Не знаю.

— Я каждый день разговариваю с ним по телефону. По-моему, ему нужно время, чтобы стать самим собой — таким, каким он был до того, как его посадили за решетку. И возможно, мы оба немного робеем и смущаемся. После того как пишешь друг другу личные письма, нелегко то же самое говорить в глаза.

— Сожалею, но не могу представить себе Дуайта робким и смущенным.

— Потому что вы не знаете его по-настоящему.

— А вы?

Девушка выпятила подбородок:

— А я знаю!

— Я мог бы рассказать вам еще кое-что, но вы все равно мне не поверите, не так ли?

— Так.

— И все же, Кэти, не торопитесь. Не совершайте необдуманных поступков.

— Постараюсь. — Она встала. — Мне нужно идти. Вы… вы оказались лучше, чем я думала. Не таким, как писал о вас Дуайт. Он утверждал, что вы холодный, эгоистичный, черствый человек, которому на всех наплевать и который заботится только о букве закона. Дуайт писал, что не понимает, как его сестра может вас выносить.

— Я и сам этого не понимаю.

Кэти слегка покраснела:

— Я думала, что, когда мужчина выходит из тюрьмы, ему не терпится… увидеться с девушкой. — Она вздохнула. — Дуайт очень странный.

— Тут я с вами согласен.

Когда мы вышли из закусочной, я проводил Кэти к автобусной остановке на углу. Ветер шевелил ее светлые волосы и узкую юбку. Походка у нее была как у настоящей леди. Но я знал, что она всего лишь одна из жертв, которых Макаран нанизывал, как бусинки, на нитку.

~~~