Мы умрем в один день

На следующий день Сергеев вместе с Черных и с экспертом Костей Куликовым снова осмотрели квартиру Ольхова. Сергеев проверял карманы одежды, висевшей в прихожей и кладовке, когда его позвал Кулик. Войдя на кухню, он увидел эксперта стоявшим на четвереньках возле открытого настежь шкафа-холодильника под окном. Поддев топориком доску со дна, тот ковырялся в углу шкафа. Наконец, выпрямившись, протянул ладонь Сергееву.

— Посмотри.

На ладони лежал сплющенный желтый комочек. Сквозь лопнувшую латунную оболочку проглядывала свинцовая начинка. Это была пистолетная пуля.

6

Его везли в наручниках. Ему было тесно и неудобно в салоне старенького «москвича». Два оперативника больно стискивали с обеих сторон. Сергеев, начальник уголовного розыска, сидел впереди, и он видел, как покачивается его голова в потертой пыжиковой шапке. Сергееву было жарко. Он снял шапку и пригладил, мокрые волосы. Человек в наручниках усмехнулся, обнажив золотые коронки справа в верхней челюсти.

— Отличились?

Ему не ответили, и он тоже не пытался больше вступать в разговор.

В коридоре Сергеева остановил заместитель по оперработе Шевчук, его непосредственный начальник.

— Поздравляю! Хорошо сработали. Ты погляди, сколько нашустрил этот хорек!

А Лисянский на планерке изрек, повернувшись к Бондареву и смотря сквозь очки в сторону:

— Незаменимых нет. Растут люди.

Бондареву это, кажется, не понравилось. Он сам иногда так говорил. Но намек на Ольхова, с которым он проработал много лет и который был одним из его лучших учеников, пришелся Бондареву не по душе. А, может, принял реплику в свой адрес. Может поработал достаточно, пора и о пенсии подумать. Кто не знает, что Лисянский спит и видит себя начальником милиции.

Вывела все-таки ниточка к цели! В городском загсе и обоих роддомах выписали всех детей, носивших отчество Игоревич и родившихся с февраля по май. Может, не самое благородное занятие искать преступника через новорожденного, но этот путь мог оказаться самым коротким. Расследование топталось на месте. Куртенок молчал, все остальные ничего нового сообщить не могли, хотя по третьему разу обходили Черных с Голубевым приятелей Куртенкова.

— Кажется, то что нам нужно, — возбужденно говорил вчера Черных, по своей привычке шагая взад-вперед по кабинету, засунув руки в карманы. На нем был серый в полоску хорошо сшитый костюм, галстук с заколкой и цепочкой, виден край кобуры и рифленая пистолетная рукоятка — наверное, интересно смотрелся для женщин блондинистый помощник Сергеева, старший лейтенант Витя Черных. — Я опросил соседей, живут там муж и жена с ребенком. По приметам сходи! ся, и зовут Игорем. Где работает, неизвестно, бывает дома и утром, и вечером.

— Он, ей-богу, он, — убеждал и Голубев. — Надо י״ бирать, пока не спугнули.

— Позавчера на проспекте Ворошилова тоже был «он», — сказал Сергеев, — семью переполошили, грязи в квартиру натаскали. Хорошо, хоть наручниками перед носом не трясли.

— Издержки производства, — развел руками Голубев. — Для людей же стараемся.

Человек, вычисленный Витей Черных, оказался тем самым, кого они искали. Выехали на задержание рано утром. Когда в подъезде девятиэтажки хлопают двери, гудит лифт и люди спешат на работу, звонок покажется не таким неожиданным.

Отстранив женщину, открывшую дверь однокомнатной квартиры, Сергеев шагнул в прихожую. Обгоняя его, кинулись вперед Черных и Голубев. Один в комнату, другой на кухню. В ванной журчала вода. Сергеев толкнул дверь. Мужчина лет тридцати, скуластый, коротко стриженный, в майке с надписью на груди, стоял у раковины. В руках держал помазок, наверное, собирался бриться. Увидев Сергеева, положил помазок на полочку под зеркалом, потянулся к махровому халату, висевшему на стене.

— Стоять!

Из-за спины Сергеева вынырнул Черных, встал, готовый среагировать на любое движение скуластого.

На диване раскладывали вещи. Голубев сверил номер японского кассетника с цифрами в своей записной книжке.

— Тот самый!

Рядом с магнитофоном лежали несколько меховых шапок, дубленка, кассеты к видеомагнитофону, еще какие-то тряпки. Цветной телевизор «Рекорд», стоящий в углу комнаты, которым пользовались хозяева, тоже оказался украденным.

— Во, нахал, — удивился Черных.

У окна всхлипывала женщина с гладко зачесанными черными волосами. На руках она держала ребенка. Скуластый прикрикнул:

— Хватит! Иди лучше собери чего-нибудь пожрать на первое время. Сигарет положи…

Когда уходили, она вдруг в голос запричитала, давясь слезами:

— Игоре-е-шка, пропадем мы без тебя. Зачем я, дура, дверь открывала-а… Твари, менты проклятые…

Соседки-понятые, испуганно пригнувшись, шмыгнули прочь.

Пожилой шофер Егорченков, помогавший тащить вещи, остановился в дверях:

— А ну, цыть! Замолчи сейчас же! Сладко было на ворованном жрать!

— Доказывай, понял? — возбужденно говорил Бондарев. — Куй железо, пока горячо. Я следователям дал команду, надо форсировать. Общественность этим разбоем возмущена. Из горкома звонили. Я рассказал про твои успехи. Выходишь на орбиту!