Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы

«Там командиры и солдаты равны… Там нет капулеттов, там нет акционеров».

И Гуттари слушает и спрашивает шепотом соседа:

— Правда, что в России прогнали помещиков и фабрикантов?

Но тот поводит плечом: не мешай, мол, слушать.

Сара: — Там у людей обеспечена старость и не продают их с аукционов.

Сунила: — Там работают восемь часов.

Молодой: — Там платят не за возраст, а за выработку.

Ялмарсон (этот торговец все время суетится среди возбужденных людей): — Но там нет товаров, там голод…

— …Мы связаны крепкими нитями с борющимися пролетариями России. Мы хотим на деле показать свою солидарность…

— Я полагаю, мы успеем еще, посмотрим, что будет, — ухмыляется возчик.

— Как же, без нас там не обойдутся!

«Придется топать в этих новых кеньгах», — думает один из лесорубов. Он сменил только что мешки с ног своих на кеньги, взятые у шюцкоровцев.

Финские капиталисты вооружают бандитские отряды и посылают их на территорию Карельской коммуны — и это уже война!..

— Тише! — крикнул кто-то в задних рядах.

Но и так слышно было, как трещат поленья в кострах, как шипит сало поджариваемых бычьих туш. Дыхание ровными дымками рвалось вверх… Война! Война! Война! Война!

— …Мы знаем, правительство проводит подготовку войны. Здесь и в ближайших деревнях уже учтены люди и лошади. Не сегодня-завтра должна и сюда нагрянуть мобилизация.

— К черту мобилизацию! — кричит Унха.

— …Опасность войны — явная! А если война возникнет, если мобилизационный аппарат лахтарей заработает, шюцкоровцы будут за нами следить, а мы будем разрознены, то мы не сможем тогда энергично сопротивляться. Товарищи! Настало время действия! Товарищи!..

— Правильно! Тише!

Инари не сводит глаз с говорящего Коскинена.

«Вот это человек, — думает он. — Как бы я был счастлив, если бы вносил в дело наше хотя бы десятую долю того, что дает Коскинен».

— …Нам удалось перехватить оружие, которое белобандиты пытались тайно перевезти в Карелию…

«Это он, кажется, говорит о нас». Инари находит в толпе, среди сотен глаз, глаза Лундстрема. Они, понимая, в чем дело, весело перемигиваются.

— …Мы повернем это оружие против белобандитов!..

Унха Солдат ощупывает с уважением свой револьвер.

— …Вы, рабочие, плохо накормлены и плохо одеты (вот они, дерюжные мешки на ногах вместо кеньг, вот они, перештопанные носки и заплатанные свитеры, вот завтраки всухомятку, холодные обеды). Здесь мы забрали склады акционерного общества, склады, полные товара.

(Тише!) Мы их конфискуем и раздадим товары нуждающимся. (Правильно!)

Ялмарсон: — Потом отберут обратно полицейские и посадят в тюрьму!

— У меня нет целых кеньг!

— Давно, давно бы так!

— …Частной собственности не тронем. Не допустим никаких беспорядков.

Инари торжествующе оглядывается и внезапно замирает. Он увидел в толпе Хильду. Глаза их встретились. Хильда здесь! Как хорошо! Какой счастливый день ему дано пережить!

— …Товарищи! С походом бандитов на Карелию нужно покончить! Покончить!..

— Правильно!

— Верно!

«Кто же заплатит за меня недоимки?.. Почему так давно нет из дому писем?» — упрямо думает возчик.

— …Если события ближайших дней не потребуют нашей деятельности здесь, в Суоми, то перейдем в Карелию и присоединимся там к борющейся Красной Армии…

— Что он говорит!

— А как же родители?

— Перейдем!

— Там русские.

— Вот ты можешь и совсем не заплатить недоимок, — весело говорит Каллио возчику и хлопает его по плечу.

Мысль о такой возможности внезапно озаряет возчика… Как это? Можно ли? Первый раз в жизни пришла к нему эта мысль, и он потрясен ее новизной и простотой:

«Как это! Да, правда, ведь можно не заплатить недоимки, а дальше… ленсман… Нет!»