Мышка Йоле. Книга вторая

Вернувшись в Лиму, отличился Вельден. Вечером отправились в престижный ресторан столицы, где был наибольший выбор блюд из морепродуктов. Почему-то всем этого единогласно захотелось после куев. Наевшись себиче и ещё много чего мореплавающего с мореползающим, мальчикам захотелось чего-то этакого. Им предложили отведать «кровоточащие камни» – пиури. Все отказались, кроме любителя деликатесов Вельдена. Йоле чуть не стошнило при виде этого моллюска. Разрезанный пополам в твёрдой камнеподобной оболочке, ещё живой моллюск источал сок, напоминающий клубничный студень с кровавым отливом. Она даже отвернулась, чтобы не видеть, как муж наслаждается этим кошмаром, заверяя, что вкус божественный. Йоле, зажмурясь, попробовала этот ужас с его ложки и поняла, что большей гадости никогда не ела. Какой-то коктейль из сырых рыб, кальмаров, медуз, водорослей и креветок – кошмар! Даже тибетский лечебный чай по сравнению с этим казался нектаром. Ланской с Мишей облизнулись и присоединились к смакующему деликатес Эрику. Не очень оценили, ограничившись одним на двоих. Вельден же слопал две штуки. А моллюски оказались ещё тем подарочком! Местные их виагрой окрестили. А с Эриковым врождённым темпераментом получился ещё какой перебор!

В Мексике Йоле с Кириллом на пару попали в больницу, напробовавшись суперострых бурито, чили, тако и свиных вяленых колбасок в уличной забегаловке, пока Вельден помогал коллегам в этой же больнице. Скрутило обоих не на шутку. Явно схомячили целое сборище сальмонелл, шигелл и стафилококков, приправленное космическим количеством халапеньо или же вообще «Каролинского жнеца». Еле выкарабкались и дружно решили завязывать с экспериментами в уличных харчевнях, хотя бы в Латинской Америке. Потом Ланскому пришлось прятаться от «дыньки» Габриэллы, знакомого трансвестита по карнавалу в Рио, который непонятно как узнал об их приезде. Поэтому достопримечательности этой наикрасивейшей страны остались за бортом.

В Египте удосужилась, как подумали мужчины, заблудиться в очень посещаемой и изученной пирамиде. Искали её часа три, а нашли скучающей сидя на камешке у входа в тенёчке от вонючего верблюда и ожидающей их возвращения. Просто ей стало неинтересно ходить стадом за усталым от туристов монотонно бубнящем на плохом английском языке экскурсоводом, и она свернула в другой коридор. Но там ничего такого уж занимательного тоже не оказалось, даже агрессивных и пищащих киношных скарабеев. Все мумии заменили муляжами, а потайных ходов к зарытым кладам не нашла. Вроде бы заприметила интересную дверцу, но на пути стал бдительный сотрудник охраны памятника всемирной истории и пришлось усмирить свой исследовательский зуд. Лекцию о правильном поведении в чужой стране выслушала ото всех троих рассерженных мужчин. Пришлось клятвенно пообещать быть пай-девочкой и не отходить от взрослых и сознательных.

В Индии Йоле, как Маугли, забросали ветками и мусором обезьяны, с которыми она так хотела подружиться. Зато попробовали здоровенный плод индийского хлебного дерева джекфрута весом около тридцати килограммов и чудным вкусом. Покрылась крапивницей и неделю просидела на строгой диете, заедая своё горе противоаллергическими препаратами и сорбентами. Кирилл же заявил, что в Индии ему категорически не нравится, потому как не подают телячий стейк, его любимый, без которого жизнь не так уж прекрасна и насыщенна. Но посетили все достопримечательности, даже в Болливуде и Тадж-Махале побывали. На Йоле огромное впечатление произвели ажурные резные каменные беседки во дворцах и храмах. Но впечатление от чудес древней страны портили ужасающая грязь улиц, водоёмов, особенно Ганга, и нищета основной массы населения.

Спорные чувства испытала и от вида уличных, подобных иссохшим скелетам йогов и факиров. Йог-аскет стоял на одной руке вниз головой, завернувшись в жуткий крендель с ввалившимися глазами. Кому и зачем это нужно? Факир насвистывал мелодию на дудочке, а кобра от этого звука никак не хотела впадать в транс. Она, видимо, мечтала засунуть эту дудочку факиру поглубже в глотку, а самой сбежать. Странное и обманчивое явление для легковерных туристов – кобра в трансе от музыки. Змее эта музыка, как покойнику припарки, она вообще глухая в человеческом понимании. Рептилии реагируют на изменение давления, температуры, движение воздуха вокруг них, улавливают и анализируют молекулы разных веществ – мы это называем запахом, а звук воспринимается как резонирующая волна, но не так, как это делает эхолот летучих мышей. Факир усыплял кобру не звуком, а гипнотизирующим её органы чувств однотипным движением: покачиванием дудочки и своего тела в спокойном ритме с одной амплитудой. Весь фокус. Возможно, это представление и было интересно в десятом веке, но в двадцать первом – не впечатляет.