Мысль, вооруженная рифмами

В этом стихотворении в каждом стихе по 4 ударения. Такой акцентный стих можно назвать урегулированным. Нередко встречается еще более свободная форма: количество ударений в стихе варьируется. Обычно ритмичность поддерживается тем, что какая-то форма, например, 4-ударник, преобладает, а даже незначительного преобладания достаточно, чтобы наш слух уловил ритмическую инерцию. Другие же стихи чаще всего близки к преобладающей форме, например, 5- и 3-ударники (V, 18). Такова бо́льшая часть «Облака в штанах» Маяковского {Гаспаров, 398–468}.

Если в силлабо-тонике и дольниках ритмичность создается чередованием групп слогов независимо от смысла (когда́-невшу́т-ку-за́-немо́г), то в акцентном стихе элементарной единицей ритма является слово, что делает его одновременно и смысловой, и ритмической единицей, тем самым сильно его выделяя. Недаром Р. О. Якобсон называл стихи Маяковского поэзией «выделенных слов по преимуществу».[4]

Чем упорядоченнее расположение безударных слогов между ударными в стихе (а иногда и в целой строфе) дольника и тактовика, тем более они приближаются к логаэдам. Интересные примеры индивидуальных размеров можно встретить у Н. Н. Асеева. Например, в «Синих гусарах» почти все стихи строятся по формуле –́3–́2–́1–́ или –́2–́2–́1–́ («Ра́неным медве́дем моро́з дерёт» или «Чьи́ это та́м голоса́ и сме́х» — V, 27). В «Черном принце» почти все строфы — только двух сходных типов (V, 25

). Если все строки стихотворения — это только одна форма дольника (см. у Цветаевой V, 49, 57) или тактовика, то такой «застывший» дольник или тактовик уже превратился в логаэд — новый, не такой, как у Державина. Едва ли не первый пример такого логаэда встречаем у Жуковского (II, 18), но развился он уже в XX в.

Все перечисленные формы стиха обладали более или менее строгой внутренней мерой. Но есть своеобразная форма стиха, лишенная единого размера, обладающая только первым признаком стихотворной речи: разделенностью текста на ограниченные поэтом строчки-стихи. Это так называемый свободный стих, или верлибр (франц. vers libre).

Интонационная выделенность каждой строки задана посредством графики.

Она пришла с морозаРаскрасневшаяся…(IV, 56; см. также III, 22; IV, 95; V, 117

).

Единичные примеры свободного стиха встречались в XIX в., но развился он в русской поэзии только в XX в., хотя гораздо менее, чем в поэзии других языков. Заметным он стал у нас в первой четверти XX в., затем почти исчез — и опять возрождается в последние 2–3 десятилетия.

Графика и в классических размерах не безразлична. Очень редкие в классической поэзии «сверхдлинные» размеры (более 6 стоп в 2-сложниках и более 4 — в 3-сложниках) стали достаточно употребительны, начиная с Бальмонта {Исследования, 118–125}. 8-стопный хорей с цезурой нельзя разбить на два 4-стопных. 8-стопный звучит медленнее, протяжнее, потому что стих — основная ритмическая и интонационная единица {Томашевский, 20–25}. Тем более традиционный 6-стопный ямб с цезурой отличается от традиционного легкого 3-стопного.

Однако поэты XX в. часто пользуются разбивкой стиха на «подстрочия», печатая их «столбиком» или «лесенкой». Если так делить стих на одном и том же месте, т. е. на цезуре, симметрично, то он неизбежно разделится на более короткие стихи: 6-стопный ямб на два 3-стопных и т. д. Но если (как это обычно делал Маяковский и его последователи) такая разбивка асимметрична, то размер стиха от этого не меняется, хотя сильно изменяется интонационный строй. Подстрочия интонационно выделяются, стремятся к обособлению, хотя и меньшему, чем целый стих. Это ясно слышно, например, при сравнении следующих 4-стопных ямбов (V, 45, 100, 110

, 122) или 5-стопных 3-сложников (V, 106 и 109). И в обратном случае: если печатать стихотворения сплошь, как прозу (как, по воле М. Горького, были напечатаны «Песня о Буревестнике» и «Песня о Соколе»), слух безошибочно определит размер и позволит только одним способом разбить их на стихи:

Правда, иногда необычная графика может привести к недоразумениям. Так, шутливое стихотворение «Мне изюм || Нейдет на ум, || Цуккерброд || Не лезет в рот…» (II, 38) может показаться небывалым у Пушкина смешением 2-стопных хорея и ямба. Следующие строки показывают, что это просто 4-стопный хорей, расчлененный для выделения внутренней рифмы; в альбомных стихах, не предназначенных для публикации, поэт мог позволить себе такую шутку {Томашевский, 25}. Внешне сходно, но уже иначе построен «Марш Буденного» Асеева (V, 24): урегулированное чередование 3-стопного хорея с дактилической рифмой и 3-стопного ямба с мужской, т. е. урегулированный 2-сложник с переменной анакрузой. Но такая пара может сливаться в 7-стопный хорей с внутренней рифмой (здесь возможны оба определения). Редкий чистый 2-сложник с переменной анакрузой — «Папиросники» Есенина (V, 65); в них не все стихи можно слить в пары.