Мысли и изречения древних с указанием источника

Прошлого уже нет, а будущего еще нет. И если бы настоящее всегда оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то это было бы уже не время, а вечность; настоящее оказывается временем только потому, что оно уходит в прошлое. Как же мы говорим, что оно есть, если причина его возникновения в том, что его не будет! Разве мы ошибемся, сказав, что время существует только потому, что оно стремится исчезнуть?

«Исповедь», ХI, 14, 17 (1, с.292)

Длительно не будущее время – его нет; длительное будущее – это только длительное ожидание будущего. Длительно не прошлое, которого нет; длительное прошлое – это длительная память о прошлом.

«Исповедь», ХI, 28, 37 (1, с.306)

– Не слишком ли дерзко с твоей стороны желать достаточно знать Бога, если ты не знаешь достаточно (даже) Алипия? – Одно из другого не следует. Что, например, может быть презреннее моего ужина по сравнению со светилами небесными? А между тем, что я буду ужинать завтра, я не знаю, тогда как (...) знаю, в каком созвездии будет находиться луна.

«Монологи», I, 3 (4, с.319)

* Закон дружбы (...) предписывает любить друга не менее, но и не более самого себя.

«Монологи», I, 3 (4, с.320)

Смотреть – еще не значит видеть.

«Монологи», I, 6 (4, с.324)

Друзья мира сего настолько боятся расстаться с объятиями мира, что для них нет ничего труднее, как не трудиться.

«Об истинной религии», 35 (4, с.437)

Вера есть воля верующего.

«О благодати и свободном решении», 14, 28 (1, с.40)

Скорее следует верить учащим, чем повелевающим.

«О блаженной жизни», I, предисловие (4, с.88)

Обряд похорон, пышность проводов, – все это скорее утешение живых, чем помощь умершим.

«О Граде Божием», I, 12 (6, с.22)

Мы по справедливости гнушаемся поступком Иуды, и по суду истины он скорее увеличил, чем искупил преступление своего злодейского предательства тем, что удавился: потому что, отчаиваясь в Божьем милосердии, он в чувстве пагубного раскаяния не оставил себе никакого места для спасительного покаяния.

«О Граде Божием», I, 18 (6, с.28)

Заповеди «не убивай» отнюдь не преступают те, которые ведут войны по велению Божию или, будучи в силу Его законов, т. е. в силу самого разумного и правосудного распоряжения, представителями общественной власти, наказывают злодеев смертью. И Авраам не только не укоряется в жестокости, а напротив, восхваляется за благочестие потому, что хотел убить сына своего не как злодей, а повинуясь воле Божией.

«О Граде Божием», I, 21 (6, с.35)