Н 4 (СИ)

Испуганно дернувшись, девушка посмотрела на Артема уже совсем иначе – с испугом и надеждой на защиту, замерев и подняв к нему лицо.

А Артем мягко повел ладонями у ее головы, остановив их возле висков.

- Град – это реактивная система залпового огня, - произнес он ей мягко, как признание в любви, за мгновение до того, как осторожно и нежно прикрыть своими ладонями ее ушки.

Я деловито проделал то же самое со своими ушами, слегка приоткрыв рот. И

мудрая Дейю моментально повторила мое движение.

В   мире   «Силы»,   авторитетном   и   давным-давно   устоявшемся,   рейтинги выстраивали   без   учета   снарядов   калибром   в   сто   двадцать   два   миллиметра,

усиленных с рунной вязью и десятком алых самоцветов с «Искрой Творца».

Мир вокруг давно уже потемнел от мириада теней. Но когда рядом грохнуло так сильно, что чуть не подломились в коленях ноги – поднятая ввысь земля обратила день   в   самую   мрачную   ночь.   А   жар,   пробившийся   сквозь   почву,   на   мгновение обернулся мыслью о преисподней. И тут же грохнуло снова, еще раз, и опять без малейшей   передышки   –   титаническими   молотами   целого   цеха   молотобойцев,

отразившись акустической болью в черепе даже сквозь сомкнутые ладони.

Рухнул   предпоследний   защитный   рубеж,   но   плечи   больше   не   давило   чужой волей, а внешний щит не пыталась прогрызть призванная мерзость.

- Артем, щиты! – Крикнул я в ухо другу, не слыша себя.

Но тот кивнул и на мгновение прикрыл глаза – и впервые вздох обошелся без боли под сердцем, а плечи распрямились. Артем – он самый сильный среди нас. Он выдержит последствия.

Двадцать   секунд   длилась   вечность   громового   ада,   а   жар   внутри   защитных щитов   уже   пропитал   одежду   и   стекал   по   спине.   Но   даже   после   них   не   было внезапной   тишины   –   уши   оглохли   еще   раньше,   а   ноги   продолжали   чувствовать удары   залпов,   которых   уже   нет.   Только   опадал   пепел,   в   который   обратилась горемычная земля, и ветер сдувал пожары всего того, что еще могло гореть после битвы «мастеров», явления «виртуоза» и работы пяти артустановок.

- Отвратительная погода! – Орала Го Дейю, не слыша себя, и слегка потряхивала головой.

- Да, есть такое, - попытался я проморгаться, прогоняя неведомо как залетевшую соринку   из   глаза.   –   «Грады»,   «смерчи»,   «тайфуны».   Так   что   –   только   туризм!

Никакого постоянного проживания!

Хотя то и дело приходится объяснять это на границах страны. .

- Если ты чуть сильнее сдавишь ей череп, то лично я ничего не видел, - мягко порекомендовал я Артему, все еще защищающего ладонями ушки Инки.

Тот чуть дрогнул и, недовольно глянув в мою сторону, очень медленно отвел свои лапищи от Аймара. А та тоже словно очнулась, и стала нервно поглядывать по сторонам, пряча от нас взгляд.

- Никому не позволено называть меня трусом, кроме моих сестер! – Веско заявил я Шуйскому на его осуждающий взгляд.

Потому что «открой дверь, трус!» - это не повод впускать экспериментаторов,

которым жалко кота и собаку для испытания их очередной гениальной придумки, но не жалко родного брата.

Под действием щита Артема, жар отступал, а набежавший ветер на секунду снес дымные столбы в сторону. Но не видно все равно было ничего толком. Разве что чадило   определенно   из   точки,   где   был   лимузин   Черниговского   князя.   Ну   да   и площадь   накрытия   была   смещена   в   ту   сторону,   уничтожив   как   бы   не   половину садового компаньонства и вызвав многочисленные чадные пожары…

Скоро   к   владельцам   даже   самого   маленького   домика   придут   из   страховой компании и соврут, что все было застраховано на огромные суммы.

Однако отсутствие новой атаки радовало и пересиливало любые финансовые потери.

-   Там   кто-то   едет,   -   прислушался   Артем   и   повернул   в   сторону,   откуда   мы прибыли.

Го Дейю, испросив разрешение, что-то сделала с воздухом, и первым освободила интересующий нас сектор.

- Она должна была улететь, - упавшим голосом произнес я, глядя на машину с

Федором и Никой на первом сидении.

Как она уговорила Мстиславского, клятвенно обещавшего ее увезти… Как она смогла   уговорить   двоих   из   свиты   Федора   сесть   с   охраняемым   лицом   в   одну машину… Не важно…

- Максим, - тронул осторожно меня за спину Артем.

Уже все не важно. В который раз…

- Максим, - произнес он уже напряжённо, а плечо откровенно затормошил.

Я повернулся в сторону разрытого, распаханного, сожженного, утрамбованного и   развеянного   поля,   ставшего   просто   серо-черной   пылью,   на   которой   никогда   и ничто более не вырастет.

В центре которого – уже не скрытого дымами, старательно отведенными Дейю в сторону, сидел на земле, в припорошенном пылью костюме, мужчина в возрасте,

растерявший куда-то и роговые очки, и самообладание.

Князь Черниговский держал на коленях голову сына, то прижимая его к груди,

то проводя по его лицу и волосам ладонью. Его тело сотрясала дрожь, а по пыльным щекам скатывались дорожки слез.

- Он жив, - глухо произнесла Го Дейю.