На Алтае. Записки городского головы

Странно однако же, но по отзывам многих старожилов выходит так, что бывшие «бергалы» и «подзаводские крестьяне» жили при обязательном труде лучше. Они тогда не несли тех повинностей и обеспечивались во многом от казны, а при догляде так сильно не пьянствовали, и далеко не было того нравственного разврата, который заметен теперь.

Что же касается духа русской народности, то он стушевывается с каждым годом все больше и больше. Грустно и тяжело сказать, а, присмотревшись, выходит так, что этот «дух» почти целиком перешел в кабак и уже оттуда, звеня штофом, в безобразном виде, с диким ревом и потрясая кулаками, является на улицы, а затем и домой… Положим, что такой дух бывал и прежде, но бывал он у пожилых людей, а ныне перешел не только на молодежь, но и на юных подростков, которые не стыдятся и не таятся в своем безобразии, но напротив, бравируют и бахвалятся, или «пялятся», как говорят сибиряки, а придя домой, смело воюют даже со своими тятьками и мамками.

Неужели и это еще не нравственное растление?.. И могло ли быть оно прежде? Нет! И его, действительно, не было и не было потому, что «Бог был пониже, а власть поближе».

Еще на моей памяти эта самая молодежь вела себя иначе, и в первый же праздник, приодевшись, выходила в девичьи хороводы, бегала в «беги», качалась на самодельных качелях, играла в «разлуку», скакала на досках и именно ухаживала за прекрасным полом. Она дышала другим чувством, теплее становилась к своим близким и сердечнее к своей избранной, зная и понимая, что такое любовь!

Так ли это теперь? Увы, нет! Нет!!.

Ныне хороводы стушевываются; их составляет как бы нехотя один прекрасный пол, который или заискивает уже сам, или обегает, завидя пьяную вереницу молодежи, предвидя ее бесцеремонное отношение или какой-нибудь скандал. В Сузуне бывало даже смешно иногда смотреть на игру в горелки, или, как здесь говорят, «в разлуку», потому что прекрасный пол даже не бегает, а как бы считая это уже «старым», только жеманно ходит. Где же тут быстрота движений, ловкость, грация?.. Где же тут соревнование, стремление поймать возлюбленную, не поддаться немилой, шепнуть кому надо любезность?.. Где же тут тот огонь, тот серебристый смех, та кипучая жизнь, которые прежде волновали молодежь, затрагивали ретивое, составляли поэзию?.. Куда же все это девалось? В какой тине погрязло? Где, в какой паутине замоталась эта бывшая русская жизнь, неподдельная удаль?.. Бывало, смотришь, смотришь на этих поползух, да и плюнешь невольно!..

Какие же тут могут быть теплые проявления души? Какая же тут любовь? Да этого и ожидать уже нельзя, потому что та и другая половина, потеряв все чарующее и идеальное, только материально, как-то грубо, по-скотски, смотрит на обоюдные отношения и словно не претендует на постоянство!..

Самое слово «измена», в смысле любви, так много выражавшее в прежние годы, ныне поется только в песнях и потеряло свое роковое значение… Конечно, все это крайне грустно и тяжело, потому что ныне юные дети того и другого пола уже не слышат от старших порицания или осуждения за подобные опошленные отношения и как бы с молоком матери всасывают другие убеждения и воззрения, так скоро растлившие всю прелесть гармонии жизни, весь веками освященный строй бытия народности!..

Слышал ли я душевные русские песни на Алтае? И опять-таки нет!.. Здесь поют какие-то свои, и поют все на один лад, на один мотив. Только однажды, уже под вечер, сидел я в компании на террасе, как вдруг за заводской «крепостью» какой-то переселенец запел крайне задушевную «российскую» песенку. Это было так неожиданно и так сердечно отозвалось на всех, что мы невольно замолчали, словно затаили дыхание и слушали эту песенку до тех пор, пока она, все удаляясь и затихая, наконец, замерла где-то в улицах; но мы все еще сидели, думали и точно чего-то ждали…

Как в этом случае опять-таки не вспомнить Нерчинский край, этот пантеон всевозможных русских и хохлацких песен, в которых народная поэзия вылила так много любви и горя, так сердечно сказала о родине, семье, молодежи, русской удали. Где, бывало, слушаешь подобранные хоры и замирает душа, являются невольные слезы!..

На Алтае же, сотни раз вслушиваясь и в солдатские хоры, я никогда не выносил отрадного впечатления, потому что и тут однообразие мотивов возмущает душу, а весь репертуар состоит как бы из припевов, в нем нет ни одной «проголосной» песни, которая бы задела струнку русского солдата хоть по отношению к Родине, семье или исторической его жизни, как это есть во многих российских полках.

Вообще надо сказать, что на Алтае народ не поэтичен, тут не умеют сыграть что-либо порядочное даже на простой гармони или балалайке, а о скрипке, гитаре и говорить нечего — это не для него создано. Равно и о пастушьих рожках здесь не имеют понятия.