На Алтае. Записки городского головы

Идя довольно скоро и разговаривая, мы зашли далеконько и только заметив, что луна поднялась уже высоко, решили вернуться. Но нам не хотелось идти тем же путем обратно, и мы вздумали пробраться поперечными лесными дорожками на тракт. Нам казалось, что он недалеко и прошел параллельно нашему первому пути. В действительности же оказалось, что тракт шел несколько вправо, а поповская дорожка влево, так что образовавшийся между ними клин в линии нашего пересечения был не менее трех верст!..

К счастью, я, по всегдашней своей манере все примечать и наблюдать, обратил внимание на то, что когда мы шли вперед, то луна была прямо перед нами, а когда мы поворотили направо, к тракту, она должна была остаться с левой стороны. Она одна могла быть нашей путеводительницей. И действительно, вышло так, потому что поперечные дорожки то исчезали, то появлялись снова в неопределенном направлении, и мы совершенно в них запутались. Пришлось волей-неволей держаться только левого освещения луны и идти уже без дороги, пробираясь по чаще леса.

Строго следя за этим, я был вполне убежден, что иду правильно и, конечно, рано или поздно выйду на тракт, а потому шутил с молодежью и не давал им сомневаться в избранном направлении.

— А что ты, Санька, будешь делать, если на нас нападут, например, волки? — спросил я своего сынишку.

— А я, папочка, полезу с тобой на сосенку, там не достанут.

— Это, брат, верно, они по деревьям не лазают.

Но не успел я договорить, как собаки, все время бегавшие неподалеку от нас, вдруг бросились в сторону и тотчас же воротились, поджав хвосты, ощетинившись и тихо, как бы про себя, ворча и повизгивая.

Мы остановились и невольно стали приглядываться в ту чащу, куда было бросились наши собаки и так постыдно, а в этом случае благоразумно, ретировались. Однако ж, ничего особенного не заметив, мы отправились дальше и на всякий случай запаслись толстыми сучьями. Прошли мы еще немного, и нам удалось выбраться на чистую полянку, а за ней показались и столбы трактовой дороги.

— Вот, слава Богу, и тракт! — сказал я, крайне довольный таким исходом.

В это самое время сзади нас, в лесу, раздался жалобный визг как будто небольшой собачонки, а вскоре послышался страшный волчий концерт, который начинался с грубых нот стариков и кончался высокими нотками молодого волчьего поколения.

По всей вероятности, мы прошли мимо самого гнезда, таившегося в той чаще леса, куда бросались собаки.

Такая прогулка после дождя вымочила нас до того, что на нас не было сухого кусочка, и мы благополучно возвратились домой уже во втором часу ночи.

Глава 15

Тетеревиная охота. Павел. Архипыч. Стрепет. Ночевка. Рассказы. Искусственный пруд. Волки. Медведь. Пьянство. Убийство. Крестины в проруби. Охота на горбачей. Курьезное гадание. Гроза. Случаи.

Выше я упомянул, что в окрестностях Сузунского завода водится очень много тетеревей. И действительно, тут они живут не только по полям, сенокосам, но и в лесу, где тоже выводят молодых. Поэтому понятно, почему я, страстный охотник, всегда с большим нетерпением ежегодно ожидал лета. И вот, лишь подходила половина июля, я обыкновенно отправлялся сначала в ближайшие окрестности, а затем ездил уже и подальше, с ночевкой.

Для этих последних охот я познакомился с крестьянином Павлом Архиповым из деревни Мыльниковой, которая находится от Сузуна в 18 верстах. Этот простой и добродушный человек среднего роста и самой обыкновенной русской наружности был страстным охотником, держал у себя хороших лаек и считался в деревне первым «ружейником». Павел хоть и не умел красно говорить, но как охотник все хорошо знал по-своему, понимал и скоро усваивал то, что нужно для нашего брата-охотника и, как человек, был хороших честных правил, водки пил мало и обладал замечательной памятью, сметливостью, наблюдательностью и простым русским здравым смыслом. Все это постоянно отражалось в его умных серых глазах, в его практичных приемах на всякое дело и основательно умном суждении в пределах его знаний и понимания окружающей жизни. Жаль только одно — он был безграмотен. Жил он хоть и не богато, но и не бедно, имел весь крестьянский обиход, сеял разного рода хлеб, держал свою мельницу и небольшую пасеку.

Подружившись с этим симпатичным человеком, я каждое лето ездил с ним за тетерями в знакомые ему палестины в окрестностях Мыльниковой. Тут он знал каждый куст, каждое место, где водились тетерева, а поэтому был настоящим моим чичероне.

При поездках в Мыльниковские окрестности я всегда заранее сговаривался с Павлом, и он ждал моего приезда в условленном месте, аккуратно являясь к назначенному часу.