На берегах реки Ждановки

В многочисленной литературе, посвященной этому делу, ничего о местонахождении бань не говорится, отмечается лишь, что Лукерью нашли в Ждановке, невдалеке от бань Соловьева. Стало быть, располагались они в начале Малого проспекта и, очевидно, были снесены в ХХ веке, так как ничего похожего на здания бань в начале Малого ныне нет.

А.Ф. Кони

Ответ находим в ЦГИА, где имеется подробная информация и о местонахождении бань, и их владельцах. Располагались торговые бани по адресу: Малый пр., 4–6, где сейчас проходная ОАО «Навигатор», и имели форму замкнутого каре – десять сажень по Малому и двадцать в глубину участка. На Малый проспект выходило двухэтажное здание, а в глубине участка стояли как двухэтажные, так и одноэтажные постройки, причем при смене владельцев они постоянно перестраивались и модернизировались.

Купец 2-й гильдии Сергей Васильевич Соловьев, владевший банями в 1870-х годах и вошедший, пусть и косвенно, в историю об утоплении, отнюдь не был их строителем. Возвел их в 1820-х годах другой купец – Шкутников. Это были первые крупные бани на Петербургской стороне: просторные помещения, «нумера», раздельная парная для мужчин и женщин. Вода бралась из Ждановки и отводилась в Ждановку. Если учесть, что невская вода – в то время еще относительно чистая – считалась предпочтительней для мытья, чем вода из проток, которые служили источником воды для бань в центре города, преимущество бань на Малом было очевидным.

Однако почему столь крупные каменные бани возвели именно на Малом? Ведь каменных построек даже на соседнем Большом проспекте в это время почти не было. Как уже говорилось ранее, в начале XIX века Тучков мост, связывающий Петербургскую сторону с Васильевским островом, выходил в створ Малого проспекта. И была эта часть Петербургской стороны оживленнее, чем соседний Большой проспект. Попариться сюда шли и с Петровского острова, и с Мокруш, и с Колтовских, а кто-то переходил длинный и шаткий Тучков мост с Васильевского острова.

Владельцы, судя по всему, неплохо зарабатывали на банном бизнесе, однако менялись часто. За девяносто лет существования торговых бань они раз десять переходили из рук в руки. Иногда владельцы участка, избегая хлопот, предпочитали сдавать помещения бань в аренду. И деньги в карман шли, и забот меньше. А заботы при банях известные: частые ремонты, ленивый персонал, необходимость исполнять требования Городской управы по соблюдению санитарных правил…

Наиболее значительные перестройки и ремонт в банях происходили в 1850-х и 1860-х годах, когда участком владела купеческая жена Анна Якимова. В это время пристроили склады для дров, расширили сами бани, наконец, уложили в землю трубы подвода и отвода воды. После Якимовой некоторое время участком владел Павел Пожарский, а уже потом Сергей Соловьев.

Но вернемся к истории об утоплении крестьянки Лукерьи Емельяновой. Если бы не речь А. Кони на суде, едва бы этот любовный треугольник, в результате которого банщик утопил свою жену, стал достоянием широкой публики. Скорее всего, ограничилось бы маленькой заметкой в криминальных хрониках и все! Благодаря Кони подноготная и психология преступления вошла в учебники. Это было первое известное дело блестящего юриста и писателя Анатолия Федоровича Кони. Резонансное дело террористки Веры Засулич, как и дело о крушении императорского поезда будут потом, за ними последует быстрое продвижение по службе, однако первая известность к Кони пришла все же после дела об утоплении.

Суть истории чрезвычайно банальна. Крестьянин Емельянов перебирается в Петербург в возрасте 16 лет и устраивается на работу в бани на Малом пр., 4. Живет тут же при банях. Кем, собственно, был банщик в номерных банях, видно из материалов дела: и сводником, и вышибалой, и лакеем. Как отмечает в своей речи А. Кони, средства к жизни Егором Емельяновым «добываются не тяжелым и честным трудом, а тем, что он угождает посетителям, которые, довольные проведенным временем с приведенной женщиной, дают ему деньги на водку. Вот какова его должность с точки зрения труда!»

Насчет «приведенных женщин» вовсе не предположение или оборот речи; показания на суде давали девушки из дома терпимости, посещавшие бани.