На что способны женщины

– О, дорогой, скажи мне, что ты не делал этого. Нет, не делал! Я вижу теперь, что не делал. Какой дурой я была! Я думала – уже не важно, что я думала! Я так волновалась. Прости меня, дорогой. Пожалуйста, прости меня.

– Не за что просить прощения, – ответил я и прижал ее к себе. – Это был Гормэн. Это должен был быть Гормэн.

– Мы поговорим в пути. Нам нужно ехать, Флойд. Посмотри, уже почти светло.

– Гормэн, – повторял я уже самому себе, продвигаясь по дороге, представлявшей собой две колеи. – Все сходится. Что ты знаешь о нем, Веда? Он нуждался в деньгах?

– Иногда. Он играл. Бойд часто выручал его.

– Давай попробуем обмозговать это. Мы знаем, что Бойд хорошо платил ему за то, чтобы он молчал насчет клинка. Смотри, могло быть так: когда я велел ему забрать у Бойда клинок, Бойд мог потребовать свои деньги назад. Клиент опасный, а к тому времени Гормэну, возможно, уже нечего было возвращать. Он мог уже их потратить. Он предложил мне поделить двадцать пять тысяч, которые Бретт обещал мне, но я не согласился. Он был в отчаянии и нашел шанс получить все двадцать пять тысяч, свалив убийство на меня, поехал туда, пристрелил Бретта и забрал деньги до того, как на сцене появился я.

– Ему пришлось поторопиться.

– У меня заняло три минуты, чтобы слезть с птицы, подняться по ступенькам и пройти по террасе. Он мог бы успеть, если деньги были на столе.

– Да, но нам-то что с этого? – горько напомнила она. – Мы ничего не можем сделать. Никто не поверит нам.

– Искать, всегда искать. Это по моей части. Если я сумею доказать, что Гормэн убил Бретта, я чист. И именно это я и собираюсь сделать.

– Но как? Ты не можешь вернуться туда.

– Через пару недель шумиха уляжется. Тогда я вернусь.

– Но ты не можешь загадывать, Флойд. Мы не знаем, что случится за эту пару недель.

Конечно, она была права.

Солнце уже взошло над холмами, когда мы увидели лачугу. Если бы мы не присматривались к окружающим нас дебрям, мы бы не заметили ее. Запрятанная за деревьями, она представляла собой неплохое убежище в миле от дороги.

– Вот! – воскликнула Веда. – Если там никого нет, это просто идеально!

Я остановил машину и вышел.

– Подожди здесь. Я осмотрюсь.

– Возьми оружие, Флойд.

– По-твоему, я кто – гангстер? – ответил я, но послушался.

Лачужка была пуста и выглядела так, словно нога человека не ступала в нее несколько лет. Это ее нисколько не портило. Она была защищена от воды и ветра, и все, что надо было сделать, так это вымести пыль. Сзади нашелся большой навес, под которым все же отыскались следы цивилизации: жаровня, стогаллоновая канистра и рядок сгнивших кадушек.

Я махнул Веде, и она подвела машину.

Мы вместе исследовали лачугу.

– Идеально, – возбужденно объявила она. – Они никогда не подумают искать нас здесь. Мы в безопасности, дорогой. Я уверена, теперь мы в безопасности.

На то, чтобы обжиться в нашем новом жилье, ушло не больше двух дней. Мытье полов, уборка, починка скамеек, плита и рубка дров – все эти хлопоты помогли нам забыть на время о Бретте. Мы даже не слушали радио.

Но на второй вечер в лачуге, когда мы сидели в сумерках и смотрели, как солнце спускается за холмы, Веда вдруг сказала:

– Включи радио, Флойд. Мы живем с тобой в раю для дураков.

– Похоже на отпуск. Но ты права. Похоже, ты всегда права.

Я прошел под навес, где мы спрятали «бьюик», принес радио и поставил его на деревянный ящик между нами. Я настроил его на полицейскую частоту, и добрых полчаса мы слушали в эфире всякую чушь, никаким боком нас не касавшуюся. Потом я переключил на станцию в Сан-Луис-Бич, и следующие полчаса мы уже слушали танцевальные мелодии из казино – и все так же ни слова о нас.

– Что ж, не выключай, – сказала Веда. – Я приготовлю ужин.

Я все сидел и слушал, пока она поднялась и прошла в дом. Всякий раз, как музыка останавливалась, я напрягался и думал: «Вот оно. Вот они прерывают свои передачи». Но они не делали этого. Они все по-прежнему продолжали крутить горячие мелодии, словно Флойда Джексона и не существовало вовсе.

Мы уже поужинали, а радио все игнорировало нас.

– Видишь, они забыли про нас, – сказал я. – Они потеряли к нам всякий интерес, как я и говорил. Могу поспорить, что если бы мы купили сегодняшнюю газету, то не нашли бы в ней ни малейшего упоминания о нас.

– Удивительно, – сказала она, собрала тарелки и снова скрылась в лачуге.

Снаружи сидеть было уже слишком темно, так что я принес радио в дом и закрылся на ночь. Веда развела огонь. По ночам на такой высоте было довольно холодно, да и с моря тянул сырой ветер. Она пристроилась на коленях перед огнем, я сел за ней. Внутри у нас царил уют, и, глядя на нее теперь, на то, как свет от пламени играет на ее лице, я неожиданно впервые в жизни почувствовал себя полностью умиротворенным.