На далеких рубежах

-- Бросишь, как только узнаешь обо мне все.

-- Ты в этом так уверена...

-- Безусловно.

-- Но почему? Я... конечно, иногда бываю несдержан, груб... Вот и тогда ни с того ни с сего брякнул: "Идем ко мне". Вышло как-то оскорбительно для тебя. Я то все понимаю. Но и ты должна меня понять...

Нина неожиданно разрыдалась.

-- Успокойся, перестань, -- старался успокоить девушку Телюков.

Справившись с собой, она сказала:

-- Ты повремени немного. Я подумаю. При следующей встрече обо всем расскажу.

-- А ты успокойся и говори сейчас. Ну зачем так мучить себя и меня?

-- Нет, нет, я потом...

Это "потом" должно было произойти сегодня. Вот почему с таким душевным трепетом и непостижимым внутренним волнением ждал Телюков встречи с иной.

Все более людей становилось на катке. Один вальс сменялся другим. Кружились пары -- кто на коньках, а кто просто так. Посыпался снег, и вокруг стало как в сказке. Освещенные огнями деревья казались пышными и нарядными.

В стороне, неуклюже переставляя ноги, прошла на коньках Лиза Жбанова. Во избежание нежелательной встречи Телюков спрятался в тени густой пихты.

Оркестр замолчал. Из громкоговорителей, развешанных на деревьях, донесся голос лейтенанта Байрачного:

-- Начинается аттракцион. Желающие могут выиграть духи, одеколон, губную помаду, лак для ногтей, крем и прочее, прикрывающее природные дефекты, если они, конечно, имеются.

На льду установили из двух кольев ворота, натянули между ними шнурок, а к шнурку привесили на нитках кульки с призами. Напротив "ворот" выстроились желающие участвовать в аттракционе. Предлагалось на определенном расстоянии въехать в ворота с завязанными глазами и сразу же срезать ножницами кулек.

-- Ну, кто первый?

Вызвалась Лиза Жбанова. После нескольких поворотов на месте она потеряла ориентировку и заскользила в противоположную от ворот сторону.

-- Не туда! -- послышались голоса.

-- Заворачивай вправо.

-- Давай на сто восемьдесят!

Лиза, окончательно запутавшись, сорвала с глаз повязку под дружный хохот присутствующих.

-- Номер не прошел. Кто следующий? -- объявил Байрачный.

В этот момент к Телюкову подлетел Вовка Дроздов.

-- Папа дежурит на аэродроме, -- сказал он, подозрительно озираясь. -Вы, дяденька, спрячьте меня.

-- От кого?

-- Мама...

За мальчиком бежала Вера Иосифовна.

-- Ну погоди, сорванец, вот я тебе задам...

О Вовкиных проказах по городку ходили легенды. Не было дня, чтобы он чего-нибудь не выкинул. Уже два раза чуть ли не всем полком искали его в тайге -- ушел ловить белку.

-- Ну, говори. Что ты напроказничал? -- спросил Телюков как можно строже и взял мальчика на руки.

-- Ничего. Прогоните маму.

-- И тебе не совестно так говорить? -- спросила подоспевшая Вера Иосифовна.

-- А чего ты не пускаешь меня в Венецию?

-- Спать пора, а не по каткам разгуливать. Марш!

-- Да пускай мальчик погуляет, -- попробовал заступиться Телюков.

-- Поздно уже. Домой пора. -- Вера Иосифовна схватила Вову за руку и потащила домой.

Игра продолжалась. А Нины все не было. Телюков собрался было идти на розыски, как вдруг -- это было уже в одиннадцатом часу вечера -- за деревьями мелькнул ее красный костюм. Она прошлась на коньках, стройная и гибкая. На какое-то мгновение затерялась в толпе, потом снова показалась уже в другом конце катка. Телюков подкатил к ней, поймал за руку.

-- Добрый вечер, Нина.

Она повернулась к нему, ласково улыбаясь.

-- Где ты так задержалась?

-- А как ты думаешь?

Он почувствовал сквозь перчатку тепло ее руки, и это тепло волнами растекалось по всему телу.

-- Ну а как там на аэродроме? -- спросил Телюков, не находя других слов.

-- Как всегда. Сидят в землянке. Дроздов и Махарадзе играют в шахматы, а командир полка письмо все читает да перечитывает... Жена прислала. Говорят, очень красивая у него жена, молодая, студентка...

Упоминание о Лиле неприятно отозвалось в сердце Телюкова.

-- Говорят, что на вербе груши растут, -- произнес он, стараясь скрыть невольное раздражение.

-- Нет, нет, она действительно хороша. -- Нина, словно нарочно, дразнила его. -- Я видела ее фотографию. У подполковника. Сидит, ужинает, а сам на фото все посматривает. Очень, наверное, любит ее. Боже, а как я мечтала об институте, -- вздохнула она. -- Геологом хотела стать. А теперь, видишь, посуду мою...

-- Пойдем, Нина, -- прервал ее Телюков.

-- Куда?

-- Не бойся, не ко мне. Покатаемся.

Они взялись за руки, прошлись по площадке и, не сговариваясь, остановились под пихтой, где Телюков прятался от Лизы. В ветвях висела синяя лампочка, и в этом призрачном свете Нина выглядела очень бледной, резко обозначились черные тени под глазами.

-- Плохое настроение, Ниночка?

Нина смахнула снежинку с ресницы.

-- Да, неважное... Иногда думаешь... накинуть бы петлю на шею. Легкая смерть, говорят...

-- Нина, опомнись, ну что ты говоришь, Нина...

-- Ах, милый, если бы ты знал! -- Она внезапно упала ему на грудь и заплакала.

-- Ну вот, Ниночка... Ну что ты, успокойся...

Девушка подняла полные слез глаза и тоскливо посмотрела на Телюкова. Слезы и этот застывший взгляд Телюков понял по-своему.