На Дальнем Западе

— Идут! — прошептал он, прислушиваясь. — Разумеется, это краснокожие. Это мои братья, братья моей жены, хотя и воины другого племени, но такие же индейцы, как и я. Они выследили нас, быть может, услышав наши выстрелы, и теперь прокрадываются сюда. Они близки. Что должен делать я? Молчать? Подпустить их сюда? Тогда они перебьют белых…

Но ведь эти люди как-никак спасли жизнь Красному Облаку. И они, хотя, быть может, не желая этого, спасли мою дочь от участи быть растерзанной гризли. Могу ли я допустить, чтобы на моих глазах их убили, застигнув во сне? И потом…

Ведь это же, надо полагать, чэйэны. Они не знают меня. Они сочтут меня за мексиканца, и их пули пронзят мою грудь раньше, чем я успею крикнуть им, что и я индеец. А если и успею предупредить чэйэнов, то тогда белые не задумаются пристрелить меня и моего ребенка.

Может быть, будь здесь Ялла, она не колебалась бы, что ей делать. Но Ялла — воплощение злого духа!

Прислушавшись еще мгновенье, Красное Облако сбросил с себя плащ, поднял Миннегагу одной рукой, другой схватился за карабин.

Пробужденная от сладкого, но — увы! — недолгого сна, Миннегага раскрыла глаза и устремила взор на лицо отца.

— Пора в путь! — прошептал, склоняясь над нею, индеец. — Идут чэйэны.

— Может быть, это идет моя мать? — встрепенулась девочка.

— Нет. Ялла должна быть еще далеко отсюда.

— Ты пойдешь к ним навстречу? Ты предупредишь их, что мы только случайно с бледнолицыми?

— В такую мглу? Ты с ума сошла! Меня убьют раньше, чем я успею вымолвить хоть слово!

— Значит… Но, значит, ты хочешь предупредить бледнолицых об опасности? — скрипя зубами, спросила Миннегага.

— Молчи! Ты ничего не понимаешь. Разве это не единственные люди, которые могут указать нам прямой путь к тому месту, где находятся дети Деванделля?

— Мать сказала, что они живут на берегах Соленого озера!

— Ты думаешь, что это лужа? Соленое озеро велико, как море, и найти дом полковника будет совсем не просто. Там много поселков бледнолицых. Тревога уже, должно быть, передалась туда. Белые держатся настороже. Может быть, собрались войска… Нет, повторяю, эти белые нужны нам. Их надо щадить, по крайней мере, покуда мы не достигнем цели! И потом… Твоей матери здесь нет. Я твой отец. И если я принял какое-нибудь решение, то тебе остается только повиноваться мне. Иначе, по праву отца, я могу убить тебя, никому не давая отчета.

— Моя мать…

— Молчи! Если бы и была тут твоя мать, она узнала бы, что и у меня есть своя воля. Я не раб! Пусть приходит Ялла: она узнает, что я великий воин племени «воронов», которое не менее славно, чем племя сиу. Только у нас нет обычая, чтобы женщина вертела всем племенем, как прялкою, посылая воинов на смерть, поднимала целое племя на войну. Это решают настоящие воины!

— Если бы я сказала то, что слышу от тебя, моей матери…

Но Красное Облако не слушал ее слов. Он повернулся к ней спиной и решительными шагами направился к хижине.

Трапперы спали блаженным сном, полагая, что их покой верно охраняется гамбузино. Хижину оглашал их звучный храп.

Стоя у входа в хижину, индеец как будто колебался. Его взор был мрачен, его рука инстинктивно сжимала рукоятку острого мексиканского ножа. Эти три скальпа бледнолицых положительно соблазняли его. Индейская кровь заговорила в нем… Но благоразумие одержало победу.

— Пусть покуда поживут еще! — пробормотал Красное Облако, оставляя в покое нож. — Сначала, действительно, овладеем детьми полковника, а там будет видно…

— Вставайте! — сказал он уже громко, прикасаясь к плечу Джона Максима. — Индейцы идут по прерии, направляясь, кажется, именно сюда. Поднимайтесь же!

— Чэйэны? — спросил, вскакивая на ноги, янки и одновременно толкая обоих разоспавшихся трапперов.

— Не знаю точно, чэйэны ли. Может быть, какие-нибудь другие краснокожие. Но, во всяком случае, это не бледнолицые!

— Готовьте лошадей! — скомандовал агент обоим трапперам. — А мы с гамбузино попытаемся разузнать точнее, что происходит.

Минуту спустя агент и индеец вернулись к оставленным товарищам, уже оседлавшим лошадей.

— В седла! — сказал кратко агент. — В самом деле, это индейцы, и они должны быть близко. Надо уходить в прерию, где будет легче скрыться или защищаться, убегая!

Когда беглецы, вскочив на своих коней, удалялись от шахты, невдалеке прозвучал пронзительный свист иккискота, а затем послышалось несколько выстрелов.

IV

Великое Соленое озеро

Топот четырех лошадей не замедлил выдать приближавшимся индейцам то направление, по которому удалялись беглецы.

По временам сзади, в перелесках, раздавались крики индейцев и звуки ужасных иккискотов, но беглецам, лошади которых были свежее, чем лошади преследующих, покуда удавалось держаться на большом расстоянии от краснокожих.

Иногда преследуемые приостанавливались, чтобы дать передохнуть лошадям и несколько сориентироваться, потом продолжали свой путь.