На Дальнем Западе

— На первых порах — да. Но они очень быстро ориентируются, и через короткий промежуток времени из чистюль получаются превосходные бойцы. Кроме регулярных войск, придут, конечно, милиционеры. Потом очень быстро наберутся волонтеры. А в волонтеры ведь идут «соленые» молодцы, наша же братия, трапперы, которые знают все увертки и хитрости краснокожих, и притом люди, у которых есть свои кровавые счеты с индейцами. На стороне белых всегда будет превосходство оружия и организации. Кроме того, индейцы едва ли долго уживутся в мире друг с другом. Начнутся распри, столкновения, пойдут ссоры между вождями за первенство, всплывут призраки племенных раздоров, и кончится все тем, что они перегрызутся, позабыв о «священной войне». А тогда начнется расплата за содеянное. И, поверьте, ребята, — песня краснокожих уже спета. Сколько миллионов их было, когда наши предки пришли в первый раз сюда, к берегам Америки? Теперь остались только сотни тысяч. Они сами истребляли друг друга, расчищая поле для белого человека.

— Так-то так, белые возьмут верх, да нам-то, трапперам, от этого будет не холодно и не жарко! — задумчиво вымолвил Джордж. — Мы ведь почти те же индейцы! Нам подай простор, степи и леса, оставь волю, не мешай бродить из края в край. А ведь куда попали переселенцы, там они сейчас лес сбреют, словно бороду, дичь выбьют или разгонят, поля распашут. И трапперу будет нечего делать. Разве и останется только поступить на какую-нибудь гациенду конюхом или наняться почтальоном. Да и то проведут железные дороги, телеграф, начнут по прерии люди ездить не на мустангах, а в таких железных коробках, которые называются вагонами, позабыв, что такое верховая езда…

— Ну, ты слишком торопишься! — отозвался агент. — Положим, население Штатов поразительно быстро растет. Из Европы ежегодно вливается сюда, к нам, чуть ли не миллион переселенцев. Но ведь сейчас еще добрых три четверти, если не девять десятых территории Штатов — пустыня или почти пустыня. Пройдет еще не один и не два десятка лет, покуда станет в самом деле тесно. Да и то останутся горы и болота, где найдется еще что делать нашему брату бродяге… Во всяком случае, и на ваш век хватит, а на мой и подавно, если только, вообще-то, мы с вами доживем, если удастся теперь из капкана целыми и невредимыми вывернуться.

— А ты сомневаешься, Джон?

Агент пожал плечами.

— Видишь ли, Гарри, — сказал он, — ведь, по совести, наша жизнь на волоске висит сейчас. Стоит какой-нибудь краснокожей гадине обнаружить наше убежище, они ведь возьмут нас голыми руками!

— Ну, не очень-то возьмут! — сердито отозвался траппер. — Покуда у меня есть хоть один заряд, я живым не сдамся. Уложу по крайней мере несколько их воинов, а там пусть будет что будет!

— Да ведь сам ты только что твердил, что у нас зарядов почти нет! С тридцатью или сорока зарядами много не сделаешь! — отозвался агент. Помолчав немного, он заговорил снова: — Ялла здесь. Она, эта кровожадная тигрица, слишком торопится. Боюсь, что нам уже не удастся спасти детей нашего несчастного командира. Погибнут они, как погиб их отец, от руки этой фурии. Смотрите, ребята: если придется нам схватиться с индейцами, не обращайте внимания на других! Что из того, если вам удастся отправить на тот свет лишних пять или даже десять заурядных воинов? Вот, если бы представилась возможность, если бы подвернулась под выстрел Ялла — помните: она одна стоит чуть ли не целого отряда. Избавить прерию от нее — это было бы настоящим подвигом!

— А может, мы и выкрутимся? — вздохнул Гарри. — Не хочется помирать, не пообедавши хоть раз как следует!

Джон Максим беззвучно засмеялся, потом серьезно прикрикнул на траппера:

— А ты не очень высовывайся! Чем дольше не заметят нас индейцы, чем меньше будут беспокоиться о нас пекари, тем больше шансов, что мы выберемся и на этот раз, не оставив скальпов в руках краснокожих! Смотрите! Индейцы уже направляются сюда. Сейчас, должно быть, решится наша участь. Держитесь же, ребята!

Предупреждение не было лишним: в самом деле, не найдя трапперов на месте ночлега, индейцы рассыпались и шли, приближаясь к группе кедров, широко развернутым строем. При этом они перекликались, оповещая друг друга о ходе поисков, а некоторые воины в экстазе, горяча своих коней, испускали дикие крики, словно бросаясь уже в бой с врагами, носились туда-сюда, наполняя окрестности хаосом голосов.

Встревоженные этими криками пекари мало-помалу покинули свои места, сбились в кучу. Поднялись на ноги даже те, которые валялись под гигантскими соснами. По-видимому, диких кабанов отнюдь не пугало приближение их смертельных врагов — людей. Напротив, стадо пекари явно готовилось перейти в наступление.

— Начинается! — прошептал Джон Максим, зорко наблюдая за поведением пекари. — Будь я проклят, если кабаны не пойдут сейчас в атаку на краснокожих!

В этот момент к опушке леса, где скрывались беглецы, приблизился передовой эшелон индейцев, состоявший из тридцати или сорока всадников, громко перекликавшихся с остальными товарищами.