На Диком Западе. Том 3

При этом граф заметил, что камень принял пористый вид, что объяснялось, вероятно, просачиванием воды сверху. Восхождение продолжалось еще час, наконец, индеец остановился и сказал:

— Дух Желтых вод близко, следует обратиться к нему, прежде чем вступить в его владение.

Траппер пожал плечами:

— Закоренелый язычник, — сказал он графу, как бы оправдывая вождя, — он еще не избавился от суеверий своих предков.

Индеец протянул руку поочередно на все четыре стороны, произнося какие-то заклинания. Потом он встал на колени и три раза прикоснулся лбом к земле.

Граф схватил траппера за руку.

— Итак, это верно? — сказал он. — Мы недалеко от золотой залежи?

— Опомнитесь, сеньор, — сказал траппер почти невольно, — и не дайте индейцу возможность увидеть, как храбрый воин белых теряет самообладание при одной мысли о презренном металле.

Команчский вождь поднялся с колен.

— Пора, — сказал он, — Дух Желтых вод разрешает нам вступить в его владения.

— Ну, так вперед, во имя Господа, — сказал Железная Рука.

Индеец поднялся на последние двадцать ступеней, и все трое остановились на вершине скалы.

Перед ними простиралась золотая долина.

Граф де Сент-Альбан стоял и безмолвно смотрел; единственные слова, которые, наконец, вырвались из его уст, были: «Золото! Золото!»

Последние лучи солнца освещали долину, которая казалась вся объятой огнем.

Когда граф пришел в себя и мог рассмотреть подробности, он увидел перед собой котловину около сотни шагов в длину и около пятидесяти в ширину, окруженную с боков крутыми обрывами и замкнутую высокой каменной стеной, у подошвы которой виднелась широкая трещина. Из множества других мелких трещин и дыр просачивалась грязная вода, протекавшая по длине в виде ручейков и собиравшаяся на той скале, где стоял граф, откуда, по-видимому, не было никакого стока. Легко было понять, что она просачивается сквозь пористый камень, и стекая вниз, образует источники Бонавентуры.

На дне долины виднелись многочисленные высохшие русла, наполненные блестящим песком и камнями.

Этот песок, эти камни — были чистым золотом!

В лучах заходящего солнца котловина казалась каким-то огненным снопом. Отложение золота в течение столетий было так громадно, что некоторые зерна превратились в огромные комки, и когда солнечные лучи проникли внутрь котловины, глаза едва могли выносить ее блеск, потому что вся она, сверху донизу, была усеяна золотыми самородками.

Граф едва мог преодолеть свое волнение при этом удивительном зрелище, он хотел сойти в долину, но сильная рука траппера удержала его.

— Успокойтесь, сеньор. Будьте сдержаннее, не дайте золотой горячке овладеть вами. Следуйте осторожно за команчем.

Индеец спустился по широким ступеням, граф последовал за ним и, остановившись на дне долины, мог воочию убедиться, что гамбузино говорил правду и что сокровища были, действительно, неисчислимы.

Итак, граф достиг наконец цели трудного, утомительного странствования, стоившего жизни стольким людям!

Пока де Сент-Альбан стоял, будто зачарованный, думая о том, как мало людей из его храброго отряда остаются еще в живых, какими опасностями и трудностями грозит им ближайшее будущее, — солнце село, долина оделась тьмою, и только звезды отражались на золотых скалах.

Наконец граф очнулся от своего забытья, чувствуя, что какие-то смутные опасения овладевают им против его воли. Вспомнив, что его проводники захватили с собой факелы, окликнул Железную Руку и попросил его зажечь факел.

Траппер молча исполнил его желание. Запалив факел, он прошел впереди графа в котловину, стены которой заиграли тысячами огненных бликов.

Глаза графа блуждали по сверкающим стенам. Вдруг, точно желая убедиться, что он не грезит, он схватил ржавую баррету Хосе, оставленную в котловине еще два года тому назад, и со всей мощью своей исполинской силы принялся отбивать огромные куски золота от стены.

— Все это и в тысячу раз больше, — сказал он трапперу, который, качая головой, следил за его лихорадочными движениями, — должно достаться людям, делившим со мной труды и опасности — никто из моих друзей не будет забыт или обделен.

Вдруг он остановился и провел рукою по лбу, ощутив какую-то тяжесть в голове.

— Вы правы, Железная Рука, это золото туманит мой рассудок. Уйдем скорее, пока его чары снова не овладели мной.

Граф поспешно вышел из котловины и подошел к индейцу, который сидел молча и неподвижно. Там он укрепил факел между камнями, выпил глоток воды из фляжки траппера, собрал в кучу несколько самородков и помог увязать их в одеяло, которое они принесли с собой. Он говорил теперь без умолку, будто в бреду.

Наконец француз умолк, подпер голову руками и погрузился в глубокую задумчивость.

Железная Рука, по-видимому, ждал этого момента. Он кивнул индейцу, давая понять, что графа следует оставить в покое, затем оба растянулись на камнях. Минуту спустя их тихое дыхание показало, что они погрузились в глубокий сон.

Граф все еще сидел на том же месте, в том же положении. Грезы, самые фантастические, наполняли его голову, разгоряченное воображение рисовало грандиозные замыслы.